26 в понедельник.
Приставы, придя к его милости пана воеводича виленского, благодарили ему от думных бояр и от себя лично, что не скрыл того узника, а позволил им допросить его. Поскольку выяснилось, что тот пленник не предатель, ему разрешено беспрепятственно возвращаться домой. А тот, кто его несправедливо удерживал в плену, будет наказан. То сообщив, приставы отошли от его милости.
Позже пономарь Немиров принёс к их милости господ послов список всех узников, которых они, согласно заключительного пакта, отпускали.
27 во вторник.
Через своих приставов царь от имени своего сына Алексея одарил их милостей господ послов различными неординарными угощениями и напитками.
В тот день у московитов случилась большая гулянка. И царь, кажется, приглашал к себе на банкет думных бояр.
28 в среду.
Их милости паны послы были в замке на свидании с думными боярами.
29 в четверг.
После длительной волокиты и настойчивых требований послов был окончательно назначен определённый день целования креста царём.
В десять часов утра послы выехали в Кремль обычным порядком. Приставы сопровождали их на гору, к Грановитой палаты. Там послы застряли с боярами часа на два. Затем послов уведомили, что им следует идти к царю. Без всяких помех и недоразумений послы в соответствии с посольскими обычаями совершали необходимые церемонии. Они своими поступками выражали уважение к царю.
Царь находился в Золотой палате. В дорогой одежде он сидел на троне. На его голове была низкая корона, в руке он держал скипетр. Возле него находился яблоко с крестом.
Войдя к царю, послы поклонились ему, сняв шапки. Царский окольничий Стрешнёв сообщал царю, что первыми ему бьют челом послы из Вильнюса, а затем бьют ему челом дворяне. Царь сначала спрашивал господ послов о их здоровье, а затем спрашивал дворян об их здоровье.
Поблагодарив за царскую внимание, послы и дворяне ответили, что здоровые, благодаря Божьей милости.
Затем принесли скамейки, накрытые коврами. Послы расположились на них.
печатник (канцлер) Иван Грамотин, сняв шапку, обратился к послам:
— Большой хозяин, царь и великий князь Михайло Федорович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, большого хозяина Владислава IV, брата своего, короля польского, великого князя литовского и других, вам, великим послам, сообщить приказов.
Следует делать и выполнять все так, как наши великие послы с великими послами господина вашего решили на речке Поляновке. Чтобы мы установили вечный мир между нашими великими державами, скрепили его своими душами, печатями и руками.
Все, о чем вы, великие послы, с боярами и с нашими думными людьми, по приказу нашего хозяйского, договорились, все то, мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Федорович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, желаем заключительной перемирной грамотой и печатью утвердить и укрепить нашей душой.
Все, что записано в той заключительной грамоте, мы будем твердо и неуклонно выполнять.
С вашим большим хозяином Владиславом Четвёртым, королём польским и великим князем литовским и других, нашим братом, нам быть в братской дружбе и любви.
Надеемся, что и наш брат, ваш великий государь, также будет выполнять ту заключительную грамоту и мирный договор.
Печатник (канцлер) Иван Грамотин говорил, словно царскими губами. Их милости послы слушали его, сняв шапки.
Затем печатник (канцлер) подошел к царю и тихо о чем-то разговаривал с ним. Потом он обратился к послам:
— Наш царь и великий хозяин хочет целовать крест в подтверждение того, что записано в заключительной грамоте.
Послы встали со своих мест и приблизились к царю. Думные бояре также стали с двух сторон трона перед царём. Затем установили высокий столик, вроде пюпитра. Он был накрыт церковным покровом. На столе лежал крест. Царь встал со своего трона, сошёл по ступенькам и склонил свою голову для снятия короны. Корону с царской головы снял его дядя Никитич и держал её в руках. Царь, стоя, совершал присягу, произнося следующие слова:
— Божьим наказом, мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, великому господину Владиславу Четвёртому, брату нашему, королю польскому, великому князю литовскому и других, этот животворящий крест целуем. Все то, что записано в заключительной грамоте, будем нерушимо выполнять на веки.