Царь встал и начал пить. Паны послы поднялись со своих мест и на три шага от своего стола стали перед царём, ожидая пока тот выпьет. Когда царь выпил до дна, послы сели по своим местам.
Блюда подавали одно за одной. Затем начали подавать мёд — вишнёвый, малиновый, смородиновый, паточного.
Если от царя что-нибудь подавали приставом, они вставали из-за стола и низко кланялись царю.
Никто из думных бояр не пил за их милость господ послов. Только когда им подавали от царского имени угощение, они сначала кланялись царю, а затем издали кланялись послам. Думные бояре сидели в белых шубах, видимо, покрашенных, не укрытых никакой материей.
Тот банкет длился до самой ночи. Если блюда убрали со столов, перед царём поставили несколько подносов с оливками. Царь разрешил стольником брать своими руками по две оливки, в знак своего уважения к ним. Они один за другим охотно брали оливки и убегали. Если всем стольником дали по две оливки, подносы с остальными плодами убрали со стола.
После отправления всех тех церемоний, печатник (канцлер) обратился к послам со следующими словами:
— Большой хозяин, царь и великий князь Михайло Федорович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, с большим хозяином вашем Владиславом IV, своим братом, королём польским, великим князем литовским и других, вам, великим послам, от себя приказал сказать.
Мы, великий государь, желаем быть с ним в любви и братстве, а также и наши великие державы. Желаем, чтобы между собой всяческий мир, братство и дружбу крепко держали. Все то, что наши послы на реке Поляновке решили и что с разрешения нашего хозяйского думные бояре здесь с вами, великими послами, договорились, в заключительной записи, перемирной грамоте, записано. И все те договорённости грамотой, печатью и душой нашей укрепили. И грамота от нас к государю вашему будет вам дано.
Затем послы подошли ближе к царю. Пан Песачинский из рук царя взял грамоту и обратился к нему с речью. Затем он перекрестил царя и поцеловал царскую руку.
Потом к царю подошел пан Сапега, взял царскую руку в свою руку, поцеловал её и сказал:
— Теперь целую руку твоей царской величества, поскольку ты принёс присягу его милости королю, нашему господу милосердному. Желаю твоей царской величества жить в вечной дружбе и симпатии с его милостью нашим королём, долго и счастливо царить в твоих владениях.
Поцеловав руку, пан Сапега отступил от царя.
Затем пан Вяжевич и пан Мадаленский, а за ними и все остальные, целовали царскую руку.
Когда послы направлялись из избы, думные бояре подходили к ним и поздравляли. Послы и бояре радовались и обнимались без всяких церемоний. Дьяки, которые всегда встречали и провожали послов, и сейчас выполняли свои обязанности. Затем они также радостно обнимались с послами.
Спустившись с горы, паны послы сели на своих лошадей. В городе для освещения были развешаны факелы (плошки). Стрельцы с зажжёнными факелами провожали послов до посольского двора.
Вскоре, после того как послы сели на лошадей, между ними началась новая ссора из-за места хранения царской грамоты. Пан Песачинский, получив грамоту от царя, спрятал её сначала у себя за пазухой, а затем отдал пану Кратовскому, чтобы тот отнёс её в посольский двор. Но хранение грамоты входило в обязанности господа Мадаленского, как старшего королевского дворянина.
Пан Сапега начал по этому поводу упрекать пана Песачинского:
— Ваша милость хорошо изловчился в краже. Разве недостаточно того, что ты украл пакт и спрятал его в себя. А теперь царскую грамоту сначала положил себе за пазуху, а затем отдал её нести тому, кому меньше всего её следовало нести, разве только в случае отсутствия пана Мадаленского. Ваша милость нас обманули, использовали хитрость и лживые слова. Особенно затронуты честь пана Вяжевича, в обязанности которого входит хранение пакта. И сейчас ещё раз все вылилось наружу, — царская грамота передана в руки человека, который не имеет полномочий на её хранение. Если бы не шла речь о моей репутации и репутации нашего короля, то я бы, несмотря на мою сдержанность и благоразумие, нашёл бы способ проучить вашу милость за недостойные поступки и издевательства. Но придёт время и ваша милость за все ответит.
Пан Песачинский ответил пану Сапеге на его слова, объяснив, почему он поддерживал с ним отношения:
— Я терпел вашу милость до тех пор, пока ваш авторитет и слава нужны были для пользы государства. Теперь все закончилось. Хочу подытожить, что больше нет никакой необходимости заботиться о дружелюбие к вам.