— Дай пройти, чего расселась.
Леру пихнули в спину. Она шлепнулась на колени.
— Упс, боулинг, — засмеялась Войцеховская.
— Отстань ты уже от нее.
— Это не я, она сама… А что это у тебя, Смирнова?
Войцеховская потянулась к тетради.
— Ты разве умеешь читать? — пробормотала Лера.
Войцеховская вырвала тетрадь из рук Леры, стала листать. И тут же заржала как лошадь. Похоже, рукописный текст под старину не вызывал у нее трудностей. В отличие от учебника литературы.
— Прикольное чтиво, кстати.
Литвинова заглянула ей через плечо.
— Что там?
— Зацени.
— Тут что, от руки написано? — Литвинова посмотрела на Леру. — Где ты это выкопала?
— Вот тут лежало. Это что-то явно старинное.
— Ага, старинное. Сто раз, — хмыкнула Войцеховская. — Дура ты, Смирнова.
— Странная тетрадка, — задумчиво сказала Литвинова. Ее глаза скользили по строчкам — она читала.
— Обложка красивая. — Войцеховская поскребла тетрадь ногтем. — Из чего она сделана? Вроде кожаная.
— Неа. Больше похоже на пластик.
— Дайте посмотреть. — Лера встала рядом с ними.
— Топай отсюда. — Войцеховская толкнула ее плечом. — У тебя там еще полы не вымыты.
— Я сфоткаю эту тетрадку и покажу отцу. — Литвинова вытащила телефон. — Он интересуется всякими такими штуками.
— Фоткай тогда уже все страницы. Скинь мне вконтактик. Почитаю.
Что ответила Литвинова, Лера уже не услышала. Она вышла из лаборантской и прикрыла дверь. Запереть бы их там, вот было бы весело. Но, к сожалению, бессмысленно: через дыру, которую она пробила в двери, пролезет и слон.
В кабинете было по-прежнему неубрано и — после Лериного демарша с ведром — очень мокро. Лера нашла свою швабру и стала гонять пролитую воду по полу. Чище не становилось, но, по крайней мере, было видно, что здесь что-то делали. Она домыла пол, поправила парты и стулья, вернула на место плакат, который свалился после ее падения. Дверь в лаборантскую — и, главное, дыра — за ним была практически не заметна.
Когда Лера в последний раз выжала тряпку, в замке щелкнул ключ. В кабинет боязливо заглянула завхоз Наталия Владимировна. Ее глаза испуганно бегали по сторонам, как будто она ожидала увидеть здесь… кого?
Увидев, что в кабинете только Лера, она перепугалась еще сильнее.
— А девочки где? Другие девочки? Которые с тобой были?
— Тут мы! — объявила Войцеховская, пиная дверь лаборантской. — Вы не имели права нас тут запирать! Я пойду к директору! Жаловаться!
Но завхоз будто не слышала ее. Расширенными от ужаса глазами она глядела на открытую дверь и беззвучно бормотала что-то, очень похожее на молитву.
— Эй, вы меня слышите? — Войцеховская бесцеременно прищелкнула пальцами.
— Пошли уже отсюда, — сказала Литвинова, убирая телефон.
— Что вы там делали? — пробормотала завхоз. — Кто вам разрешал туда заходить?
— Мы прибирались! — рявкнула Войцеховская. — Вы же для этого нас тут заперли!
— И вы ничего… — Завхоз осеклась. — Ладно, девочки, давайте быстрее, пошли отсюда. Хорошо вы тут все убрали, умницы…
Когда они вышли, Наталия Владимировна поспешно захлопнула двери и с заметным облечением повернула ключ в замке. Войцеховская продолжала возмущаться, но завхоз никак не реагировала. А Лере вдруг стало ясно, что если она и закрывала что-то в кабинете, то совсем не их.
Дома пришлось объясняться с мамой. Дима, конечно, успел позвонить и расписать все в красках, а себя — в выгодном свете. Мама куталась в шаль, кашляла, округляла прекрасные глаза (повезло же Герману их унаследовать), но не ругалась. Мама вообще никогда не ругалась, и за это ее любили все — ученики, родители учеников, соседи, друзья, знакомые. Рядом с мамой было спокойно и надежно. И только если был виноват, хотелось спрятаться подальше от ее грустного взгляда.
Но сейчас Лера не была ни в чем виновата.
— Хорошо, что ты заступаешься за Германа, — только и сказала мама в конце. — Я очень рада. У вас как раз те отношения, о которых я мечтала.
Лера вышла из кухни, размышляя о том, какие отношения с Германом устроили бы ее. Явно не те, когда она бросается на его обидчиков с воображаемым копьем наперевес. Рыцарь из нее паршивый. И с доспехами не очень. Может, поэтому он и сбежал.