Своим гневом загорелась Милодара, своей ненавистью.
— Не бывать этой свадьбе! Не пойду я за Ходоту!
Тетка, понятное дело, разъярилась пуще прежнего, принялась допрашивать. Но Милодара сильнее сжимала губы и молчала. Решимость крепла в ней с каждым теткиным словом. Не бывать ненавистной свадьбе. Не будет она спать с Ходотой на пуховой перине, не будет есть сласти заморские и носить сапожки сафьяновые. Только один муж ей надобен, и искать его нужно не среди купеческих рядов, а в воеводиных хоромах!
Но Добраве о своей боли сердечной Милодара говорить не стала. Снова раскричится тетка и, чего доброго, посадит ее под замок. А ей свобода нужна, чтобы на Болота сбегать, с бабкой Зораной посоветоваться. Лишь ей она может открыться. Мудрой Зоране многое ведомо. Придумает бабка и для нее спасение.
Только-только первые петухи пропели, а Милодара уже выбежала из городских ворот. Беспробудно спит тетка под теплым одеялом и не чует, что племянницы дома нет, что мчится она словно ветерок весенний по холмам и овражкам к гибельным Болотам и не оглянется ни разу.
Бабка Зорана хлопотала по хозяйству, когда Милодара влетела в ее избушку. Веник березовый выпал из скрюченных бабкиных рук.
— Что стряслось с тобой, деточка?
Милодара лишь тяжело дышала. Присмотрелась бабка к ней повнимательнее. Глаза пылают будто факелы во тьме кромешной, а щеки бледно-мраморные, как и не бежала она вовсе. Ойкнула Зорана, схватилась за сердце. Не это ли чудилось ей давным-давно, не об этом ли она тревожилась-печалилась? Любовью полыхала Милодара, но не нежной девичьей, с которой по приказу родительскому можно легко справиться, а огненно-обжигающей любовью, в которой и души бесследно сгорают, и целые города. Страшной любовью, мятущейся, бесконечной…
— А то и случилось, что меня замуж выдают за нелюбого, да только не пойду я за Ходоту! — воскликнула Милодара. — И никто меня не заставит!
— Погубишь ты себя, девка.
Потемнели светлые глаза Милодары.
— Ты ничего не знаешь, Зорана. Я… его видела. И другой мне не нужен.
Иного ждала Милодара. Верила, обрадуется Зорана, примется расспрашивать про Горислава, про встречу их нежданную. Научит, как покорить его, расскажет, что за нити цветные ей привиделись.
Но хмурилась Зорана, а не радовалась, ворчала, а не расспрашивала. И колыхался над ней плотный кокон страха и неодобрения.
— Его ты видела… и голову уже потеряла. Торопишься, деточка. А коли ты ему не надобна, что делать будешь?
— На то у меня умение от тебя есть, — улыбнулась Милодара. — Отварчик для него такой приготовлю, что без меня ему жизнь чернее черного покажется.
— Не всякого приворожить можно, к иному ключик не подберешь. — Бабка тяжело опустилась на скобленную деревянную скамью. — Кто ж он таков, молодец твой?
— Горислав, сын воеводы Остромира. Знаешь такого?
Помолчала бабка.
— Слыхивала имя это. Прибегали ко мне девицы, рассказывали о нем, тоже о любви толковали, плакались.
— Кто? — посуровела Милодара.
— Не беспокойся о них. Своя судьба у сына Остромирова, особая. Ее колдовским отваром не изменишь, ворожбой не возьмешь. Никому это не под силу, а не только мне.
— Особая судьба, — повторила Милодара, — с моей связана.
— Этого я не говорила. Ты со своей судьбой еще не определилась, сама сейчас на распутье стоишь. Куда тебе чужими судьбами ведать. О себе подумай лучше. Вся жизнь твоя в один день решиться может.
— А что меня ждет?
— Неужто сама не видишь? Жизнь с Ходотой покойная и сытая…
— Нет.
— С мужем ласковым, внимательным, мудрым…
— Нет!
— Или тропы горькие неизведанные, до тебя никем неисхоженные.
— С ним? С Гориславом?
— С ним ли, одной ли… тяжко тебе будет.
— С Ходотой не лучше!
— Боюсь я, что погубишь ты себя, Милодара, — вздохнула бабка. — Как против воли теткиной пойдешь?
Словно на блюдечке развернулись перед Милодарой потаенные бабкины мысли. Вот к чему ведет Зорана. Тетку Добраву боится, потому и несчастья предрекает.
— Ты с теткой Добравой одну песню поешь, осторожную да смиренную, а я знаю, что все будет по-моему!
— Зачем же тогда прибежала ко мне? Раз сама все знаешь…
Вспыхнула Милодара, словно небо перед грозой.
— Спасибо тебе, Зорана, многому научила меня. Да только не приду больше к тебе за советом. — Поклонилась Милодара низко, в пол, но благодарности и уважения мало было в ее поклоне. — Больше мне от тебя ничего не надобно. Сама буду решать, как мне дальше жить. Не ты и не тетка Добрава.