Выбрать главу

— Уходим, — процедила Войцеховская. Она могла сколько угодно корчить свирепую рожу. Лера четко видела: ей не по себе. Как и Литвиновой. Один Горелов по-прежнему контролировал себя, был спокоен и вежлив. Но он, в конце концов, учился в их классе только с сентября и не слышал ни одной истерики Германа.

— Отойди, Гера, — сказала Лера. — Им надо выйти.

Он посторонился, пропуская Войцеховскую. Его лицо было невозмутимо, но в настроении ярко сверкнула неприязнь.

— Пока. — Мимо прошла Литвинова.

Герман стоял, вытянувшись в струнку как часовой у Букингемского дворца, примерно с таким же выражением лица. Но от него к Литвиновой потянулись четкие, хоть и тонкие, розовые нити.

Так вот почему он не стал выступать. Потому что он обрадовался… Герман влюбился в Литвинову? Не может быть. Герману плевать на девчонок… Или нет? Он слегка повернулся, провожая ее глазами. Лера оперлась на обувную тумбочку, пытаясь обрести душевное равновесие. Какое сильное потрясение — обнаружить, что твой брат все же похож на человека.

Герман все-таки закричал, но, к счастью, когда все уже ушли, а Лера закрывала входную дверь.

— ГДЕ МОЙ ГЕЛИОТРОП?

— Говори нормально. Понятия не имею.

— Ты заходила в мою комнату? Ты трогала мою коллекцию?

— Мне что, делать нечего?

— Тогда кто заходил? В моих кварцах не хватает гелиотропа!

— Кому он нужен, Гера?

— Надо звонить в полицию. Здесь был вор.

— Не было здесь никого.

Кроме Литвиновой, которая заблудилась в коридоре. Но зачем ей — да и кому нибудь вообще в целом мире — нужен геле… гери… тьфу, этот камень Германа?

— Тогда где мой гелиотроп?

— Может, ты его куда-нибудь положил…

Но это было нереально. Герман никогда ничего не терял.

— Я звоню в полицию. — Он достал телефон.

— Давай сначала позвоним маме. Может, это она…

Идея с полицией была не очень. Никто не поедет искать его камень, Герман разозлится… да уж. Но нужно было потянуть время. Если Германа отвлечь и заболтать, был небольшой шанс, что он забудет про потерю.

— Мама не может знать, ее не было тут. А вот наши одноклассники…

— Думаешь, Литвиновой нужен твой камень?

— Почему сразу Литвиновой? Войцеховская…

Дзииинь. В дверь позвонили.

Наверное, мама. Лера выдохнула с облегчением. Мама умеет справляться с такими ситуациями гораздо лучше.

Но это был Горелов.

— Ваше? — Он протянул Лере непрозрачный темно-зеленый камень с красными пятнами.

— Ага.

— Я же говорил, его украли! А ты мне не верила. Я так и думал.

Лера вложила камень Герману в руку, втолкнула его в комнату и закрыла дверь. Герман продолжал бубнить, но через толстую деревянную дверь его бубнеж раздражал гораздо меньше.

— Герман очень трепетно относится к своей коллекции.

Горелов все еще топтался у порога.

— Извини, что так вышло. — Он говорил тихо, и Лера подошла ближе, чтобы слышать.

— Зачем ты его взял?

— Это не я.

Лера уловила неловкость, нахмурилась. Вспомнила, кто из них нечаянно забрел в комнату Германа.

— Литвинова?

Горелов кивнул. Неловкость в его эмоциях стала ярче.

— Зачем ей камень?

— У Ксю… одна проблема. Об этом никто не знает, я случайно узнал. Короче, она иногда берет вещи… чужие… Знаешь, в магазине, в гостях Я потому и не хотел, чтобы мы к тебе шли. Лучше бы к ней…

— Она ворует?

— Нет! То есть да. Это так выглядит со стороны. Но ей не нужны деньги или эти вещи.

— Ну еще бы…

— Я ее нечаянно увидел, когда мы сидели у меня. Она взяла одну вещь… Очень нужную… Вообщем неважно. Это типа болезни, не настоящее воровство. Но приходится быть начеку. Мало ли. Как сегодня.

— Понятно.

Злость неразумно подкатывала к горлу. Ее становилось все больше. Хорошо, что Горелов не мог увидеть, как она жужжит по всей прихожей словно сотня пчел, потревоженных Винни Пухом. С какой стати он так распинается за Литвинову?

— Но если честно, я рад, что она взяла этот камень.

— Почему?

— Потому что у меня был повод вернуться. Без всех.

Горелов прислонился к косяку и смотрел на Леру. Он шутил — а как иначе? Хорошо, если не издевался. Но чтобы узнать наверняка, надо было как минимум внимательно посмотреть на него, а Лера никак не могла заставить себя сделать это.

— Не сочиняй…

— Не буду. Нет смысла. Ты все равно видишь насквозь.

— Не всегда. Иногда не вижу.

— Конечно. Ведь ты на меня не смотришь.

После такого оставалось сделать только одно. Посмотреть.

Но увидеть эмоции, когда стоишь так близко, было непросто. Краем глаза Лера улавливала что-то розовое… Даже красное… Что-то очень нежное, восхищенное, что-то, принадлежащее не пойми кому, то ли ему, то ли ей…