— Так-так, тормозни, Горелов, — прищурилась Войцеховская. — Хочешь сказать, что мы должны сразиться с этой штукой и победить ее? Убить?
— Типа того.
— Должны убить жуткого монстра, который вонтам разодрал на куски взрослую тетку?
— Я не говорю про убить. Я говорю, что ее можно поймать в ловушку-
— ДА ОДИН ЧЕРТ! Горелов, я близко не подойду к этой штуке, ясно тебе??? Эти дуры могут делать, что хотят, но с меня хватит! Я жить хочу. Долго и счастливо. Я сегодня же соберу вещички и свалю к тетке! Она у меня в Питере живет. В Питере эта тварь меня не найдет!
— Логично, Тим, — быстро сказала Литвинова. — Зачем кого-то убивать, если можно уехать? Я тоже могу. Мама давно предлагает мне школу в Англии. Смирнова, а ты? Сможешь куда-нибудь уехать?
— Я не знаю-
— Она найдет вас, где угодно.
— Не смеши меня! — заорала Войцеховская. — У нее что, встроенный джипиэс трекер? Откуда она узнает, где мы?
— Ей не нужен джипиэс. Вы сами себя выдадите. Каждый раз, когда вы будете менять эмоции, она будет вас видеть. Чем сильней будет изменение, тем ярче вы для нее будете сиять. А когда она вас засечет, то легко доедет хоть до Лондона, хоть до Питера. Хоть до Лимпопо. Единственный способ спастись — это победить ее-
Но это не могло быть единственным способом. Должно было быть что-то еще.
— Она нас чувствует только, когда мы меняем эмоции? — медленно спросила Лера. — Значит, если мы ничего не будем менять, она нас не найдет? Если мы совсем ничего не будем делать… Если будем жить так, как раньше, до этого чертового дневника? Она просто не сможет нас увидеть?
— СМИРНОВА, ТЫ ГЕНИЙ!
Войцеховская налетела на Леру, обхватила за голову, сбила шапку.
— Я всегда знала, ты только притворяешься идиоткой!
— Тим… Так можно? — Литвинова по-прежнему не выпускала руку Горелова. — Мы будем для нее как обычные люди. И нам не придется никуда уезжать.
— Ну я то не против свалить из этой дыры, — захохотала Войцеховская.
— Вы не сможете, девчонки. Не сможете жить так, как раньше. Вы изменились. У вас не получится-
— У нас не получится убить монстра!
Лера поправила шапку, встала.
— Ты кем нас вообще считаешь, Горелов? Ангелами Чарли? Охотниками за привидениями? Меня выворачивает наизнанку, как только я подумаю про ту квартиру!
— Я согласна, — закивала Литвинова. — Мы потеряли дневник, и слава Богу. Забудем вообще обо всем. Будем жить, как раньше. Никаких нечестных лайков…
Она посмотрела на Войцеховскую.
— Да все ясно. Только учти, Ксю… ты тоже к Чернецкому не лезь.
Литвинова покраснела, кивнула.
— Вы не сможете-
— Ты откуда знаешь, что мы сможем, а что нет? Ты ненавидишь Хозяйку из-за того… из-за своей мамы. Хочешь нашими руками отомстить? Извиняюсь, не интересно. Сам разбирайся.
— Ты дура, Войцеховская. Я хочу вам помочь.
— Пошел ты, Горелов! Чао.
Войцеховская подняла с земли свой рюкзак и зашагала к дороге.
— Надька права, Тим, — сказала Литвинова с сожалением. — Так будет проще всего. Мне очень жаль твою маму…
— Дело не в ней. Вы обречены. Она уничтожит вас поодиночке-
— Все, Тим, пока. Завтра увидимся.
И Литвинова зашагала вслед за Войцеховской.
— У нас получится… Тимур, — сказала Лера тихо. — Это лучше, чем то, что ты предлагаешь. Нам никогда не справиться… с Ней.
Горелов молчал.
— Спасибо за жвачку.
— Не за что.
Лера развернулась и не спеша пошла к дороге. Нужно было ступать осторожно, чтобы не подскользнуться, не упасть…
— Только не забудь, о чем я говорил, — услышала она его голос. — Приходи. Когда поймешь, что пришло время.
Глава 11
Утро пахло пирогом, уютом, спокойствием. Лера лежала в кровати, не открывая глаз, и знала, что сегодня можно лежать так хоть целый час. Сегодня было воскресенье. По воскресеньям мама готовила особенно вкусный завтрак, потом тщательно красила глаза, и они втроем куда-нибудь отправлялись — в парк, кино, на выставку или просто бродить по городским улицам, обсуждая все на свете. Они планировали развлечение заранее, чтобы можно было предвкушать всю неделю и чтобы Герман не нервничал из-за неизвестного мероприятия. Сегодня их ждали «Мстители», и, несмотря на все то, что случилось вчера, несмотря на мрачный груз, висевший в памяти, Лера была счастлива. Надо будет постараться купить билеты на тот самый ряд, где они сидели с Антоном. Тогда она сможет сесть на место Аринэ и весь фильм представлять, что он сидит рядом и держит ее за руку.
— Мам, давай купим билеты заранее! — Лера влетела на кухню и замерла на месте.
Мама в джинсах и свитере торопливо нарезала пирог. Стол был уже накрыт — почему-то только для двоих. Две тарелки, две кружки с горячим какао. Кто из них не будет сегодня завтракать?
— Сегодня не получится с кино, Лерочка, — вздохнула мама. — Мне надо в школу.
— Зачем?
— Надо помочь. Концерт уже во вторник. Столько всего нужно сделать, ты понимаешь…
— Ну а почему сегодня то? Сегодня выходной!
— А когда еще, Лерочка? Мы же работаем, — грустно улыбнулась мама. — Все-таки восемьдесят лет школе не каждый день исполняется. Надо, чтобы все достойно прошло. Директор меня лично просил.
Нити маминого огорчения подернулись розовой дымкой нежности. При них мама никогда не называла Диму по имени. Только нейтральное «директор». Как будто они — да и вся школа — не знали про них.
Мама никогда не говорила с Лерой об этом, и Лера предпочитала об этом не думать. У мамы было полное право устраивать свою личную жизнь. Но почему этой личной жизнью должен был стать он? Это было просто… мерзко. Не потому, что Дима директор и мамин начальник. А потому что он сам мерзкий. Страшный, противный, несправедливый и вообще никакой. Мама заслуживала самого лучшего, а не его.
— Не ходи. Пошли его.
— Я не могу послать начальника.
— Можешь. Просто ты не хочешь идти с нами в кино, а хочешь идти к нему в школу.
— Неправда.
В мамином настроении появилась нотка недовольства, зернышко страха. Но были и ростки сожаления, угрызения совести, и — так странно было это видеть — капелька лени. Мама никогда не ленилась, никогда. Но идти сегодня в школу и работать целый день ей все-таки не хотелось.
Рука сама собой потянулсь к угрызениям совести и лени… Мама заслуживает выходной. Впереди сложная неделя. Она должна отдохнуть, сходить в кино, пообщаться с детьми…
Лера уже почти выцепила фисташковую нить сожаления, когда вспомнила.
На повелительницу эмоций охотится Хозяйка.
На обычную девчонку нет.
Она должна очень постараться быть обычной девчонкой.
— Лера, что с тобой? — встревожилась мама.
— Я нормально.
Лера глубоко вздохнула и отпила какао. Вчера казалось, что это будет легко. Всего-то не обращать внимания на чужое настроение, не пытаться ничего исправить. Но после того, как побыл суперменом, непросто было становиться обычным человеком.
— Директор хочет, чтобы во время концерта показывали конкурсные ролики. Надо экран найти, звук отладить, ролики просмотреть. На всякий случай. Без контроля никак. Представляю, что вы там наснимали.
— Мы ничего не снимали, — пробормотала Лера с набитым ртом.
— Почему бы нет? Из вас с Герой получился бы отличный творческий дуэт.
Лера поперхнулась.
— Ну, Лерка, у него не настолько плохо с творчеством, — засмеялась мама.
— Тебе нельзя смотреть эти ролики!
— Почему?
— Потому что…
Как объяснить, что ролик Мюмлы — Войцеховской нельзя смотреть никому? Что за триста семьдесят восемь секунд она оскорбила всю школу? Что маме будет особенно больно это видеть — из-за Германа?