Пусть Антон…
С всхлипом Лера выскочила в коридор. Ей повезло — как раз звенел звонок, и ее никто не услышал. Сердце колотилось так, что перед глазами все плыло. Она не может здесь находиться… Ей плохо… Она больна…
Лера спускалась по лестнице, цепляясь за перила из последних сил. Ее толкали, задевали. Ей что-то кричали. Но люди вокруг перестали быть людьми. Они превратились в цветные пятна, и каждое такое пятно несло в себе смертельную опасность. Хозяйка придет за ней, как только она себя обнаружит. Вчера Лера не сомневалась, что сможет легко контролировать себя. Сейчас она не была уверена, что контролирует хоть что-нибудь.
— Отдай! — Высокий детский голос был полон отчаяния.
Лера сфокусировалась. Внизу лестницы стоял мальчишка — лет десять, не старше. Светленький, растрепанный, перепуганный. Над ним навис Задорин. Он зажимал что-то в кулаке, держал это высоко над головой мальчишки. Грибанов и те, из параллельного класса плотной стеной отгораживали их от остальных.
— Отдай!
— А то что? — Задорин упивался своей силой, упивался унижением другого человека. Он хотел видеть слезы, хотел, чтобы его умоляли. Облако черной пыли крутилось над ним, то там, то здесь пронзаемое малиновыми вспышками наслаждения. Он кайфовал.
И Лера не выдержала. Она кинулась вниз, прыгая через ступеньки.
— ОТДАЙ ЕМУ!
Но крик был не нужен. Вполне хватило двух элегантных, уверенных движений. Одна рука взяла панику светловолосого мальчишки… Вторая выцепила нить самодовольства у Задорина, и вот уже страх побежал по венам, застучало сердце, пересохли губы. Вот уже Задорин корчится, белеет, разжимает пальцы. Какая-то игрушка — пустяк, машинка — падает вниз. Мальчишка хватает ее. Он не понимает, что происходит, но счастлив. А Лера со всей силы, в реальном мире, бьет Задорина по лицу…
И снова слышит этот звук. Завывание ветра, пытающегося пробить невидимую завесу, отделяющую наш мир от того.
Лера вбежала в кабинет, толкнув Тарусова. Мельком отметила, как он замахнулся, скривился, увидев ее. Ей было все равно. Пусть думает, что хочет. Главное, что он был на своем месте, на второй парте у окна.
Лера протиснулась между Романовой и Крюковой, обошла Антона. Впервые в жизни не посмотрела на него. Сейчас имел значение только один парень, черноволосый, смуглый, в серой толстовке, который неторопливо вытаскивал алгебру из рюкзака.
Тимур.
— Ты был прав, Горелов, — сказала Лера громко, не думая, что ее может кто-то услышать. — Это просто кошмар. У меня ничего не получается. Надо что-то делать. Я согласна.
Кто-то присвистнул, кто-то захохотал.
— Горелов, спасайся…
— Удирай, Горелов, мы прикроем.
— Ну ты влиииип…
— Смирнова запала на Тимура!
Не говоря ни слова, Горелов раскрыл рюкзак, сгреб туда все, что лежало на столе, застегнул молнию и встал.
Смешки резко смолкли. Перед тем, как смеяться, стоило разобраться, в чем дело. Явно происходило что-то, до сих пор невиданное.
Если б они только знали, насколько.
— Тим, ты куда? — обалдело спросил Антон.
— Потом. — Горелов кивнул Лере. — Идем.
В гробовой тишине они пошли к двери. Их провожали лица — насмешливые, удивленные, с вытаращенными глазами и отвисшими челюстями. Лишь два человека не смотрели им вслед. Ксю Литвинова сидела на своем месте, обхватив голову руками. Надя Войцеховская снимала что-то за окном, сжимая телефон побелевшими пальцами.
Дверь кабинета закрылась за ними с оглушительным грохотом. Или это лишь показалось Лере, потому что все теперь для нее было «чересчур» — и звуки, и запахи, и эмоции.
— Ты правильно решила, — тихо сказал Горелов. — Мы справимся.
Он протянул Лере руку. Она вцепилась в его пальцы и сразу почувствовала себя лучше. Он был такой спокойный. Такой решительный и уверенный в себе…
Дверь хлопнула снова. Так же громко, как в первый раз. Лера обернулась. В коридоре стояли Войцеховская и Литвинова. Обе бледные, обе с рюкзаками.
— Мы с вами! — крикнула Войцеховская. — Давайте прижучим эту сволочь.
И Горелов впервые улыбнулся не только губами, но и глазами.
Глава 12
На математичку они налетели, когда спускались по лестнице. Она быстро поднималась, не отрывая глаз от телефона (а им вечно приказывают телефоны спрятать), не видела никого и ничего. Можно было аккуратно прокрасться мимо, она бы не заметила. Но привычка оказалась сильнее.
— Здрасьте! — машинально сказала Лера.
Горелов обернулся на нее, постучал пальцем по лбу.
Математичка вскинула глаза.
— Смирнова! Войцеховская! Литвинова! — Она удивлялась и ничего не подозревала. Пока не подозревали. — Почему вы не в классе? Тимур?
— Там кабинет затопило, Ириниванна, — торопливо проговорил он. — Мы к завхозу.
Как у него это получалось? Если бы Лера сочинила что-нибудь в этом духе, математичка ни за что бы не поверила. Но от Горелова шли волны такой неотразимой, спокойной уверенности, что Ирина Ивановна растерялась.
— Как это? Батареи, наверное, прорвало… А остальные где?
— Прибираются! Ведра ищут. Там же с потолка льет!
— Ребята, подож-
Но они уже бежали по лестнице дальше. Завтра им непременно влетит. Но кого сейчас волновало, что будет завтра?
Они вихрем пролетели мимо охранника, который только и успел, что поднять голову от сборника сканвордов. Спрыгнули с крыльца, побежали к воротам. Напротив школы стоял длинный дом с арками, ведущими во внутренний двор. Ученики часто бегали туда на переменах, курить, потому что из школьных окон было не разглядеть, что происходит в арке.
Там они остановились. Лера привалилась к холодной стене, исчерканной мелом. Если постараться, можно было разглядеть остатки уравнения любви. Вперемешку с матом.
— Кабинет затопило! — расхохоталась Войцеховская. — Горелов, ничего умнее не мог придумать?
— Ирина нас убьет, — вздохнула Литвинова.
— Тогда ей придется встать в очередь, — пробормотала Лера.
Горелов засмеялся.
— Тебе нужны проблемы с учителями — нахмурилась Литвинова — У меня по алгебре четыре сорок пять, а после такого она мне пятерку не поставит!
— Это точно сейчас неважно, Ксю.
— Вообще-то да… Прости…
Литвинова взяла Горелова под руку. Повисла на нем безвольной испуганной тряпочкой. Он не отстранялся, не возмущался. Но с ним все ясно — когда девчонка вроде Литвиновой обращает на тебя внимание, остается только замереть от восхищения. Но она то что делает? Уже забыла Антона?
— Давай, Горелов, колись, — нетерпеливо сказала Войцеховская. — Что нам надо делать? Я не собираюсь торчать весь день в этой подворотне.
— Ты хочешь здесь разговаривать? Как бы не пять минут…
— Ну пошли к тебе.
— Тимур далеко живет. — Литвинова наконец отпустила его руку. — До него час добираться.
— Ко мне нельзя, — отрезала Войцеховская.
— Я живу рядом, — сказала Лера. — Можно ко мне.
От собственной смелости стало трудно дышать. Она никогда не приглашала одноклассников домой. День рождения в первом классе, когда из пяти девочек к ней в гости пришла только одна, не считается.
— Ксю тоже недалеко живет, — быстро сказал Горелов.
Литвинова покачала головой.
— Папа сегодня работает дома. Задолбает вопросами.
— Пошли уже куда-нибудь! — Войцеховская терла покрасневшие руки. — Холодно!
Лера шла впереди, показывая дорогу и очень надеясь, что обида не пламенеет над ней как флаг на митинге. У Литвиновой, конечно, лучше. Она живет в крутом элитном доме, а не обычной девятиэтажке. Она наверняка нравится Горелову (разве может быть иначе), и теперь, когда ее бросил Антон, у него есть реальный шанс. Логично, что он рвется в гости к Литвиновой, а не к ней. И обижаться глупо.
Но логика помогала мало. Все равно было до слез обидно, что даже сейчас, когда за ними по пятам идет чудовище, она ненужная, неинтересная, балласт, случайный пассажир. По идее ее даже не должно быть сейчас с ними. И еще зачем-то тащит их к себе домой, куда они совсем не хотят идти.