— Парни, что забыли здесь? — сказал Женя, пока компания незнакомых была в нескольких метрах от нас.
— Угандошить вас, мудилы! — и они тут же кинулись на нас.
Меня тут же снесли с ног ударом по голове, и несколько секунд я не мог прийти в себя — в голове гудит, силы разом покинули. Валяюсь и смотрю на этот хаос, который твориться вокруг меня. Я попытался подняться, но кого-то повалили на меня, и я опять оказался на земле. Мне больно наступили на бедро, и эта боль отзывалась при попытке встать на ноги. Все же я встал. Я должен был кому-нибудь врезать, но творилось что-то совсем беспредельное — понадобилось несколько секунд, чтобы мои глаза привыкли к этим быстроменяющимся картинкам и разделить эту толпу на «своих» и «чужих». Эти мгновения стоили мне мощного удара в грудную клетку, а следом за ним — в челюсть. Противник размахнулся для следующего удара, но я прыгнул на него, и мы оба свалились на землю. Я успел нанести ему лишь два удара по лицу, как получил ногой в ухо и свалился.
«Все, парни, хорош!» — краем глаза я увидел вскочившего Костю. Все его лицо было залито кровью. И тут я понял, что кричал он, и что бой идет не в нашу пользу. Мне стало реально страшно.
Надо мной появились двое и начали пинать меня. Я свернулся и как мог прикрывал голову и почки.
«Сваливаем!» — закричал панический голос. Сначала я подумал, что кричал кто-то из наших, но вдруг меня перестали бить. Я хотел уже было оглядеться, начал осторожно подниматься, как кто-то схватил под руку, и голос Женька произнес: «Дружище, давай реще, надо гнать отсюда». Секундный взгляд на площадку заметил обильные капли крови на земле.
Я бежал за Женькой. Понял, что все разбежались в разные стороны, и нас было лишь двое. Мне без труда было бы ускориться и обогнать его, но решил, что надежней будет его оставить в проводниках.
За своей спиной, со стороны места недавней драки, послышалась полицейская сирена.
— Фух, — вырвалось у меня, когда мы вышли из лифта на девятый этаж.
— Да уж. Ты как, живой? — он закурил.
— Вроде норм. — Ответил я. Хоть и голова гудела, будто я только проснулся после жуткой пьянки.
Женя взял меня за подбородок и осмотрел лицо.
— Ничего, до свадьбы заживет.
— А ты как? — спросил я, смотря на синяки у него на лице.
— Херня, бывало и хуже. — И он тут же сплюнул кровью.
— Кто это такие?
— Вообще без понятия. Но кто-то из наших точно должен знать — они целенаправленно шли к нам и были сразу готовы к драке. Они знали, что мы там и кто мы такие.
— Хорошо, что кто-то полицию вызвал. — На эту реплику Женька ничего говорить не стал. — Может, пойдем уже?
— Нет, лучше отсидеться. Там сейчас всех молодых в округе тормозят. Подождем минут тридцать и пойдем.
— Налетели, начали мочить и быстро повалили. Еще и ментов слышно не было, а они дернули.
— Кто-то из наших пырнул одного из них ножом. Вот они и дали деру.
— Наверное, стоит сменить место и не торчать больше на этой площадке.
— Нет уж.
— Они же вернуться.
— Да, и мы будем к этому готовы.
Чтобы скоротать время или из-за попавшегося для этого случая, Женек начал разговор об Ане. Из того, как он о ней говорил, у меня сложилось впечатление, что Женя и сам не против бы встречаться с ней, но, видимо, с этим как-то не срослось. И в итоге я получил пачку наставлений, что если только попробую ее как-то обидеть, то мне мало не покажется. У него к Ане чисто братские чувства, Женя оберегает ее как младшую сестру и в обиду никому не даст. (Получается, Аня не скрыла от «старшего брата» наши зарождавшиеся отношения и все ему рассказала).
И Женя начал расспрашивать меня, чтобы узнать, что я за человек. Кончено, не все я ему рассказал, но дал понять, что я — главное — ответственный и самостоятельный человек, столкнувшийся со всеми ужасами жизни, но продолжающий стоять на ногах. Но вместо слов уважения в мой адрес, я получил другое. Совсем не ожидал от Женька такой реакции:
Он схватил меня за грудки и со всех сил приложил к стене. Я еле касался мысками до пола.
— Ты думаешь, что знаешь, что такое отчаяние? Ты понятия об этом не имеешь! Считаешь себя таким вот бедненьким мальчиком, которого родители оставили одного, и теперь тебе нужно все делать самому. Говоришь «Отдан на растерзание всем ужасам жизни», и хочешь еще, чтобы тебя жалели, ждешь, что собеседник, выслушав твою историю, еще и пожалеет тебя. Ты ни хуя не знаешь об ужасах этой сраной жизни! Посмотри на себя со стороны! Ты просто жалок! Ты вырос среди детей, которые и сейчас, взрослые парни, живут на всем готовом, и родители с них пылинки сдувают. Вот у них и получай нужную тебе порцию сострадая и сочувствия!