Второй немец пустился наутек. Испуганные лошади понесли, грохоча пустой повозкой. Наша группа ринулась немцу наперерез, но взрывы снарядов патрулирующих танков отрезали путь. На мгновенье все заволокло дымом. Когда дым рассеялся, мы увидели на большаке неподвижного немца, перевернутую повозку и бьющихся под ней лошадей. Навстречу ползли немецкие танки. Минометы и артиллерия били по территории Свитского Мха.
Докукин спешно выводил нас из огневого мешка. И никто из нас не знал, что он ранен в ногу.
29-е июля.
Докукин в медсанбате. В роте все ходят угрюмые. Командование ротой временно принял лейтенант Крохалев. Это сухощавый, пожилой человек, невысокого роста, с землистым цветом лица. До войны служил в районной милиции где-то под Ярославлем.
Бродим по лесу и болотам. Патрулируем в нейтральной зоне. Командование дивизии требует во что бы то ни стало взять пленного в районе Пречистого или Верхней Дубровы. Мы только что вернулись с задания. Наша группа под командованием лейтенанта Ивченко вела наблюдение за Верхней Дубровой и Вишенками.
Теплое солнечное утро. Разведчики чистят автоматы, заряжают диски. А у кого все в порядке, — блаженно растягиваются на траве. Я наблюдаю за ребятами. Какие они все разные! Вот красноармеец Дима Ершов из Брейтовского района. Лежит на спине. В его глазах отразилось небо, и они голубые и добрые, как небо. «Хорошо у нас дома: леса какие!» — «А что, тебе здесь лесов не хватает?» — удивляется Серега Соловьев. «Мне твоя Смоленщина тем и нравится, что она напоминает мою Ярославщину. Вот так же и у нас: грибов!.. Каких только нет! Знай собирай. Но особенно я люблю рыбачить… А девчонки у нас какие! Придем мы к ним на посиделки, а они уже сидят на скамейках вдоль стен, принаряженные, каждая ожидает «свово милого»… А какие бои у нас были с ребятами из-за девчат! Если только кто посмеет поухаживать за нашими, сейчас подходишь и спрашиваешь: «Заявляешь?» Если смельчак отвечает «заявляю», начинается потасовка». — «Нашел чем хвастать! — возмутилась Лаврова. — Какая дикость, допотопщина. Прямо как при царе Горохе». Все рассмеялись.
— А мы перед войной жили в Таллине, — начинает свой рассказ Савченко. — Отец у меня военный, полковник… Потом в Ярославль переехали. Сейчас там мать и две сестренки. Отец в армии.
— Товарищ лейтенант, — спрашивает Валентина Якова Ивченко. — Вы тоже украинец? Как же вы попали в нашу дивизию?
— Да, я из Черкасской области, а село мое называется Змагайловка. Мы прибыли в дивизию в мае месяце 1942 года. Карпухин, Замятин, Горшков, Цыганков и я — пять командиров и все пошли до роты Докукина. Докукин встретил нас хорошо, налил нам водки с термоса, а когда узнал, что я с Украины, начал со мной бороться, як Тарас Бульба со своим сыном. Дома я никогда не уступал в борьбе. Ну, а Докукин, кто же его осилит! — На моей Украине сейчас фашисты. Там и мать и батько… Не все ли равно, в какой дивизии бить гадов. А ярославцы хлопцы веселые, с ними не зажуришься. Мы с Докукиным договорились: кончится война, непременно приедем до вашего Ярославля!
Все вокруг заволновались, зашумели.
— Товарищ командир, — окая, басит Михаил Круглов, — к нам в Сусанино приезжайте!
— В Переславль, на наше озеро! — кричат Борисов и Саша Семенов.
— А мне Докукин обещал, что обязательно приедет в Кострому. Он всегда говорит: «Лева, а Кострома совсем рядом с Курском!» — смеется Маслов.
Мы с Валентиной волнуемся больше всех. Она кричит: «Если вы не заедете ко мне в школу!» А я твержу: «Мимо театра, конечно, вы не пройдете. Я уверена, что знакомство с Ярославлем начнете именно с театра Волкова». И все согласились. Как можно не побывать в Переславле-Залесском, там же Петр Первый строил свой первый флот на озере Плещееве! Как можно пройти мимо театра Волкова, это же первый русский театр! Нам казалось, что конец войны близок, что все мечты наши непременно осуществятся.
Прибежал Варзанов: «Товарищи, к нам в роту еще одну девушку прислали — санинструктора!» — «Вот не было печали… заполонил роту женский пол», — проворчал Иван Журавлев. «А что они тебе сделали? Разве они тебе мешают!» — накинулись на него Коля Внуков и Сережа Соловьев. — «Да ни выразиться при них нельзя, ни… все как-то не вольно. А девушка, да еще санинструктор начнет: «Мойте шею, уши! Проверка на вшивость! Здесь не кури, там не плюй!» — волновался Иван, сопровождая каждую фразу жестами. «Эх ты, Нерехта!» — смеется Михаил Голубев. «А что? Иван прав, без них как-то свободнее», — вставляет свое слово Марусин. Но большинство настаивает на своем: «С девушками веселее и здесь и в бою. Если девушка идет в бой, то уж наш брат, мужчина, хошь не хошь, — а иди вперед, пример показывай».