Пока трубит метель, готовь ему подмогу…Молчит вся Божья тварь, попрятавшись в снега,внесённые сюда… Бумага чуть подмокла…И мёрзнут пальцы рук, укрывшихся слегка…
В Замоскворечье. Канон
Блаженны нищие духом…
По Островскому снежно. В ПыжахКритский Голос. И торжища посвист…Побирушка, одёжку поджав,собирает по крошечке постной…
Ноги мёрзнут. Сердечный пожар.
Где-то здесь Александр Николаичпроходил… И какой-то «герой»подавал голытьбе на калачик…
От того – ни двора ни кола ведь…
Новый возраст. Кресты да пороша.Что не с ними – с другого порога.
Лишь бы сердце для плача – порожнеоставалось. Канона дорога.
* * *
Разглядеть поподробнее жизньчерез линзы натруженных глазок,не заметив наивно межи,за какую не хаживал классик, —
чей удел? Стань, как дети, пророкиль слепой песнопевец, что зорчеостальных… По ноге им порог,за которым закаты и зори —
се начало с концом. На зареначинай и закончи с заходом…Принимает Дитя Назаретпоперёк мировому закону.
К другу
Русский март и поблажки не дасти соломки не стелет,и тепло, как птенца из гнезда,вытесняет, – не с теми,кто погреться горазд…
Капля точит скалу – даже март не навеки.Ночь проходит, а днём – он и впрямь не гора,и живём по старинке, судьбу не коря,как и надо, наверно…
Я не с тем, кто его поменял на покойрайских садиков с порослью южной…Здесь своё: долгий обморок, с жаждой в покос,утолённой нехитрою юшкой.
2009
НАСТРОЕНИЕ
1
Поскрипывает под подошвой. На душепостскриптум к декабрю. И холод мировой.Стенания и слёз что язвы моровой…Тулупы до земли и ворот до ушей.Ах, было б дело в том – процвёл бы посох весь(мечте манящей в тон заманчивая весть).Люд мёрзнет, снег скрипуч, постскриптум не щадит,и накрепко скрыл туч Податель нищий дисклуны, повисшей зря, в полтона, в пол-лица…Страницы января переча полистать…
2
…Но оный – при дверях. При двёрех. Ан – и тут.Январь очередной не краше, но честней.Всё чаще смотрим в ночь и видим ночью снег,идущий… И часы по-прежнему идутв былое… Но скорей, но медленней… Не так,как прошлого скворцы, стрекозы, мотыльки…И нового цветка не выпитый нектар —лишь слаще… Горько так, что тает. Но ты киньне камень, а снежок – в неправое, в печаль…На этом декабрю поставивши печать.
Новый год
Под канонаду, под восторг (о чём восторги?!)ни думать, ни уснуть.Они с лихвой уже оставлены во столькихушедших. Завтра суть
протрёт глаза. И мы, с протёртыми глазами,уставимся как разв её суровый зрак… Нелёгкого касаньякто выдержать горазд?!
И мы замрём, без залпов вспоминаявчерашнего житьяволненье, вихри, власть… Обрывки подминаяизбытого шитья…
По берегам (Фотографии на стене)
Заглядывать не буду – ясный день.Река, обрыв, погост… Родною речьюснегов и поворотов не перечитни местности пейзаж, ни даль за речкой,застывшей на ходу, ни наша тень,захваченная в плен стоп-кадром в техместах, калужских, что когда-нибудь залечати этот, с солнцем, шрам начала января…Из плоской тени плоть объёмно сотворя.
Не к имени
…А этот, который грустит,чуть крохи сбиваются в стаю,по-птичьему (холоден, тихи тёмен денёк), нынче встанет
на службу, навытяжку… Всё бему в облака, на Пегасе…Любезный, и не напрягайся —побалуй кобылку овсом,
рабочую, чёрную, в путьготовую в оные сроки…Тебе же, сложившему строкиподобные, верится пусть
в одно и другое зараз,без трения, войн и потери,безудержных прений по теме,с немногим, что долго потерпит…
А. С. Кушнеру
Чей голос, что рябь на водах,глубоких и мелких,и жернов, которым вот такворочает мельник,
засыпавший зёрна в помол,до спазма, до сути,и чьей горловины помостдо шёпота сужен, —
растёт, на глаза невелик,на древе без порчи,и весть! – камнетёс, ювелир —так выделан прочно.