Оставшимся пришлось бросить на льду палатку, каяк и нарты. Теперь они уже не могли, в случае необходимости, все вместе двигаться по чистой воде, поскольку два каяка не могли вместить восемь человек.
(обратно)Судя по дневнику Альбанова, это событие произошло 26 июня. Кроме того, в записях Конрада нет даже упоминания о встрече с беглецами. Вот как описывает эту встречу Альбанов: «Увидев в одном месте три гаги, Луняев выстрелил в них, но промазал. В ответ на наш выстрел нам показалось, что мы слышим человеческий крик. Мы остолбенели от удивления… Не может быть! На этом пустынном острове и вдруг люди! Но крик повторился. Не могло быть сомнения, что это кричат люди. Присмотревшись внимательно своими больными глазами, мы увидели бегущего к нам с криком человека, махающего шапкой. Когда он приблизился к нам, мы узнали в нем одного из наших беглецов. Плача навзрыд, он просил у нас прощения, сознаваясь, что поступили они оба необдуманно и нехорошо. Лицо его выражало такое раскаяние и в то же время испуг, что на него было жалко смотреть. Мы переглянулись с Луняевым и, отойдя в сторону, стали советоваться, как поступить. Припомнились нам те неприятности, которые причинили нам эти люди своим побегом и своими покражами. Припомнились брошенные нарты и каяк, без которого нам теперь трудно будет обойтись. Припомнили ненужную покражу всех наших документов и одежды, все наше бешенство при этих открытиях, когда мы хотели сейчас же бежать, догнать и наказать преступников. Вспомнил я и свое обещание собственноручно расправиться с уличенным вором, досада и раздражение уже начали подниматься в душе…, но вид преступника был так жалок, так несчастен, так умоляюще смотрел он на нас… И в то же время так хороша была эта земля, так празднично и торжественно мы были настроены, ступив на эту первую землю, такую гостеприимную… И ради прихода на землю мы простили беглецов».
(обратно)Находка записки Джексона имела для Альбанова и его спутников большое значение, так как позволила им точно определить свое местоположение — они находились на мысе Мэри Хармсуорт, на юго-западной оконечности Земли Александры.
(обратно)К этому времени у группы Альбанова осталось лишь два каяка. Альбанов так писал о продолжении похода: «Нам предстоял выбор: идти всем десятерым по леднику и тащить за собой груз, или разделиться на две партии, из которых одна шла бы на лыжах по леднику налегке, а другая партия, в пять человек, плыла бы вдоль ледника на каяках. … Мы избрали этот последний способ передвижения, Место нашей встречи с береговой партией мы назначили на видневшемся вдали черном мысу, должно быть, в бухте Вейпрехта».
(обратно)Как следует из дневника Альбанова, следующая встреча двух партий была назначена на мысе Ниль. Альбанов со спутниками (Конрадом, Шпаковским, Максимовым и Нильсеном) прибыли туда вечером 30 июня. Вечером 1 июля к месту стоянки пришли пешеходы — Луняев, Губанов, Смиренников и Регальд, которые рассказали, что Архиреев в пути заболел, у него отнялись ноги и идти дальше он не смог. Спутники просидели возле умирающего до утра, а затем решили, оставив его, продолжить путь к мысу Ниль. В 12 часов ночи, когда пришедшие поужинали и отдохнули, Альбанов отправил их обратно, за Архиреевым. В записях Конрада и Альбанова есть некоторое расхождение: по словам Альбанова, Луняев, вернувшийся первым, объяснил, что «Архиреев помер. Хотели его тащить на берег, но так как в это время лед относило от берега и ходившие за ним сами рисковали остаться на льду, то поспешили назад, оставив Архиреева на том же месте».
(обратно)Здесь Конрад ошибся: после смерти Архиреева в группе осталось девять человек. Берегом пошли Максимов, Регальд, Губанов и Смиренников. Пятеро, среди которых трое были больны (Луняев, Шпаковский и Нильсен), отправились в путь на каяках.
(обратно)