— Хорошо вы сделали, что не женились, ушли от мира, — не раз говорил Батюшка, а однажды прибавил: — Вы не знаете, какая сложная жизнь женской души.
Я все более и более начинаю понимать, какое счастье, что я в Скиту.
Батюшка как-то говорил, что одному святому было видение, как вкушает братия пищу: кто ест и ропщет, тот вкушает пищу, как навоз. Кто не ропщет, но и не благодарит, для того пища — ни то, ни се. А вот кто ест и благодарит, тот вкушает пищу, как мед. То же самое относится и к монашеской жизни. Только тому хорошо жить в монастыре, кто благодарит Бога за Его милосердие, за то, что Он вселил его в монастырь, что оторвал от мира. А кто ропщет на свою жизнь, тому в монастыре очень тяжело жить.
Батюшка благословил все время читать жития святых, когда же прочту все 12 книг, тогда начинать опять сначала. Благословил читать «Лествицу», затем преп. Феодора Студита, Варсонофия и Иоанна преподобных.
Сейчас Батюшка ушел в монастырь на проповедь.
Вчера Батюшка говорил о новом поколении.
— В нем замечается отсутствие памяти, неспособность к математике и вообще ко всем наукам. Профессора и учителя постоянно на это жалуются. И объясняется это не чем иным, как ранним сожительством. Страшно подумать, некоторые почти в десять лет начинают «жить», часто встречается сифилис. Разлагается, тлеет, вымирает новейшее поколение. Хотят без Бога жить. Ну, что же? Плоды такой жизни очевидны!
Когда в Оптиной была мама, она спросила Батюшку, пробудут ли они (то есть я и Иванушка) в монастыре все время? Мама беспокоилась, думая, что монастырская жизнь будет нам не под силу, что она может нам скоро наскучить. На это Батюшка маме ответил:
— Пробудут, если Бога не забудут.
Мне об этом рассказывал сам Батюшка.
Может быть, я где-нибудь уже и записал то, что хочу сейчас записать, но повторюсь, ибо это дело великой важности.
— Батюшка, я часто осуждаю всех, кто делает даже хорошее. Часто хороший поступок я перетолковываю в плохую сторону.
— Бойтесь подозрительности! Диавол, возобладав человеком, доверяющим своим предположениям и подозрениям, может показывать ему, чего на самом деле и не было. Помните, у аввы Дорофея есть рассказ?
— Помню.
— А когда вам диавол указывает на чужие недостатки и немощи и побуждает вас к осуждению, вы говорите себе: «Я хуже всех, я достоин вечных мук. Господи, помилуй меня!» И даже если будете говорить это без чувства, то все-таки нужно так говорить.
Утром Батюшка говорил мне следующее:
— Замечательно то, что когда человек теряет благочестие и веру христианскую, он сходится с евреями. Ясным примером этого могут служить все наши либералы — все стоят за евреев. Дружба с евреями произошла и у Юлиана Отступника, когда он отвергся Христа. Оно и естественно, переходить на сторону врагов Христа тем, кто Его отвергается. Замечательно то, что история заклеймила сего нечестивца прозвищем «Отступник».
Как-то я с Батюшкой стал говорить о нотном пении в церквах. Я лично его не любил и не люблю, как развлекающее мысли и внимание молящегося, вследствие чего не могущее способствовать молитве. По крайней мере это я должен сказать относительно себя. Кроме того, если придется удачно пропеть, то этим самым дается повод к тщеславию, если же неудачно, то — досада и раздражение. Такого же мнения и Батюшка:
— Нотами поющие связываются по рукам и ногам. Нет свободного творчества, чувства. Как только появляются на сцену «картесы-распартесы», все пропало (таким словом Батюшка назвал, по-видимому, всю совокупность нотных названий, терминов). Мне говорил Преосвященный Никон, бывший у нас, что он не любит нотного пения и не позволяет петь по нотам у себя. Разве только сочинения Львова и Турчанинова.
Я уже забыл подробности, только помню то, что Батюшка не одобрял нотного пения.
Прихожу к Батюшке, сказал, что было нужно, и сам Батюшка начал говорить следующее:
— Весь мир находится как бы под влиянием какой-то силы, которая овладевает умом, волею, всеми душевными силами человека. Одна барынька рассказывала, что был у нее сын. Был очень религиозен, целомудрен, вообще, был хороший мальчик. Сошелся с товарищами и стал неверующим, развратным, словно кто-то овладел им и заставляет его все это делать. Очевидно, что это посторонняя сила, сила злая. Источник ее — диавол, люди же являются только орудиями, посредством. Это антихрист идет в мир, это — его предтечи. Про это Апостол говорит: «Пошлет им духа заблуждения, духа лестча…зане любви истины неприяша…»(см. 2 Фес. 2, 10–12).
Что-то мрачное, ужасное грядет в мир. Человек остается даже как бы беззащитным; настолько им овладевает эта злая сила, что он не сознает, что делает. Все эти забастовщики… Даже внушается самоубийство и совершается. А почему это происходит? Потому что не берут оружия в руки: не имеют при себе Имени Иисусова и крестного знамения. Никто не согласится сотворить молитву Иисусову да крестное знамение: «Это такие археологические древности, совершенно отжившие свой век, ведь мы…»
Постоянно имейте при себе Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго», и открывайте помыслы. Все св. отцы говорят, что проходить Иисусову молитву без проверки никак нельзя. Имя Иисусово разрушает все диавольские приражения, ибо они не могут противиться силе Христовой. Все козни диавольские разлетаются в прах. Почему так и как это происходит, мы не знаем, знаем только, что это действительно так.
Был у нас в Скиту один блаженный иеромонах. Выйдет он вечером и начнет ходить по Скиту. Конечно, творил Иисусову молитву. Ходит, ходит и слышит: в монастыре заблаговестили к утрени, и он пойдет на правило. Все св. отцы говорят, что ночь способствует молитве. Силы души как-то не развлекаются. Этот иеромонах говорил, что «услышишь, как 12 часов пробьет». Вообще ночью хорошо молиться.
Проверка при Иисусовой молитве должна, главным образом, состоять в откровении помыслов (я так понял). Например, помысл говорит: «Что ты так молишься? Надень вериги, только чтобы никто не знал». Наденет, и сразу самомнение: «Несть, якоже прочии человецы.» Я! И пойдет это «Я» повсюду и все погубит. А ведь следовало этот помысл открыть. «Нет, — сказали бы тебе, — лучше быть посмиреннее да укорять себя. Не надо лучше никаких вериг», — и спасен от самолюбия и возношения. Главное и самое первое — смиряйтесь и смиряйтесь.
Сейчас на благословении я сказал про тщеславные помыслы, беспокоящие меня особенно во время моего келейного правила: