Потом Батюшка сказал, что можно и жить в монастыре, да не быть монахом, ничего не достигнуть. Смысл был такой, а как Батюшка сказал, я забыл.
— Все ищут Бога. Вот и художники в области поэзии, живописи, особенно музыки — все желают найти Бога. Да не так ищут. Как искать Бога? Соблюдать заповеди, особенно смирение, поступить в монастырь. Они же не хотели соблюдать заповедей, особенно не хотели смиряться. Хотели пройти как-либо переулками, поближе, покороче. О целомудрии были весьма смутного понятия. Вот, например, Байрон… или Рафаэль — развратнее его трудно найти, а писал Мадонну.
Знаете стихотворение Пушкина «Пророк»? Там он говорит: «В пустыне мрачной я влачился». Пустыня — это жизнь. Он понимал, что жизнь — пустыня. Влачился, да, прямо-таки ползал всем телом. Далее: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». Здесь он, может быть, имел в виду себя, не знаю, являлся ему он или нет. Затем Пушкин рисует картину посвящения ветхозаветного пророка. Кажется, говорится так, что он постиг и «херувимов горнее стремление, и гад морских подводный ход». Ангелы чисты, они только «горняя мудрствуют». А в нас есть и «гад морских подводный ход». Эти два течения идут в нас параллельно. Но должно стараться только «горняя мудрствовать». Это не сразу достигается, а только ход гад морских будет все тише, и можно достигнуть того, что будет только одно горнее стремленье, а те гады нырнут в бездну и исчезнут. Да, этого можно достигнуть. Вот я вам и говорю: смиряйтесь и смиряйтесь. Помоги вам Господи!
— Не говорите, что, мол, я того-то не делаю, что делают другие, а вот это делаю. Нет, считайте себя хуже всех и ниже всех!..
Батюшка сел на диван и начал говорить о бывшем у него только что брате.
— Вот он жалуется, что у него много сомнений и недоумений, что он многого не понимает, совсем забросал меня вопросами: «А это как? А это почему? А это? А это?» Я говорю: «Простите, не могу принять. Я-то уж все равно, а вот келейник мой сегодня в четыре часа утра встал, все время на ногах». — Ушел… Вот он говорит:
— Другие хвалят авву Дорофея, а я не понимаю в нем ничего.
Потому скорбит.
— Неужели ничего не понимаете? Вероятно, что-нибудь да понимаете. Вот благодать Божия одному отпускает 10 пудов, другому 2 пуда, а третьему, хоть вам, например, один золотник, и за это благодарите, и то хорошо. Старец батюшка о. Макарий говорил: «Когда я был послушником, мне казалось, что я понимаю авву Дорофея, а теперь, когда читаю, многого не понимаю». Если о. Макарий, ангельский ум, не понимал эту книгу, то что же удивительного, что вы не понимаете. Недаром эта книга прошла двенадцать веков и все ее читают, и не только у нас, но и на Западе, в тамошних монастырях. Она составляет основу для монашеской жизни. Вот какая глубина в этой книге, ибо она написана от Духа Святого.
— Почему же я сегодня не утешен вами?
— Не знаю. Но ведь это скорбь, а за скорбь надо благодарить Бога, ибо Промысл Божий лучше знает, что нам полезнее.
Он искренно ищет спасения, да хочет все сразу понять умом, приобрести голословные знания. Когда я поступал, у меня тоже была эта замашка. Придешь к батюшке о. Анатолию и начнешь его спрашивать как, да что. А Батюшка: «Э, да это ты, брат, не с того конца!» Поговорит, скажет кое-что, а потом: «Идите, идите!» — «Да как же это, Батюшка, да вот…» — «Нет, брат Павел, смиряйтесь, смиряться надо! Идите, идите теперь!» Вот только теперь, через семнадцать лет, начинаю я понимать эти его слова. Ложный путь, если мы будем стараться постигнуть все одним умом, будем обращать внимание на разные сомнения да вопросы, стараясь сразу уяснить себе их, — враг закидает тогда, совсем забьет.
На самом деле, сам он (послушник, который не понимал авву Дорофея) говорит, что, когда он идет с правила, сомнения начинают утихать, и по мере того, как подходит к моей келии, утихают они все более и более, и когда войдет ко мне, не знает, что спросить. Очевидно, что вся эта буря поднимается от врага по его наветам.
Чем более живет монах в монастыре, тем больше узнает, тем большему научается. Это происходит постепенно. Конечно, Бог может сразу обогатить нищего. Бывали случаи, что сразу просвещался ум свыше. Возьмите в пример земного царя. Ведь он может, встретив нищего, дать ему несколько тысяч или даже десятков тысяч рублей, и нищий стал богат, хотя до сих пор самый большой капитал его был сорок копеек. Так же и Господь может просветить разум человека. Одно дело — ум, другое — рассуждение. Рассуждение есть дар Божий, как и все вообще у нас есть дар Божий. Но рассуждение выше других даров и приобретается не сразу. Человек может быть очень умным, но совершенно не рассудительным, может удовлетворять самым низменным скотским потребностям, иметь любовниц и даже совершенно не признавать Бога. Есть люди плотские, которые только и живут для чрева, для блуда. Есть люди душевные, эти повыше плотских. И, наконец, есть люди духовные. Разница между душевными людьми и духовными громадная. Ибо, как говорит Апостол: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что почитает это безумием»(1 Кор. 2, 14), он может познать всякую человеческую мудрость, всякую философию одним словом, но духовного рассуждения не имеет.
Здесь я напомнил батюшке Апостола: «Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть»(1 Кор. 1, 18).
— Да, да, для них это юродство, а для нас, спасаемых, сила Божия. Да. И заметьте, сказано: «Спасаемым», а не спасенным, и «погибающим», а не погибшим. Иной и не заметит этой разницы сразу, а потом вдруг заметит через некоторое время. Все мы спасаемся, но неизвестно еще, спасемся ли. Также сказано: «погибающим», ибо они могут обратиться, хотя и стоят на наклонной плоскости, скользя вниз.
Батюшка здесь ли или в каком другом месте сказал:
— Вот я и говорю: надо смиряться.
Потом я сказал, что также у меня бывают помыслы.
— Какие же? Скажите.
— Да вот, — говорю я, — часто приходят такие мысли, что когда я поеду в солдаты, я сделаю то-то, да то-то, например, зайду к тому-то в гости, там напоят чаем с хлебом (ведь здесь мы пьем чай без хлеба) и тому подобное. Сегодня, например, положительно всю вечернюю были такие мысли: когда я поеду в солдаты, я там захвораю и буду лежать в лазарете, потом буду для больных читать молитвенные правила и тому подобное, всякая ерунда. Или бывают тщеславные помыслы о пострижении в мантию с разными подробностями…
— Да, это очень важно, что вы мне сказали об этом. Вот Промысл Божий! Господь знал, что вам нужно это было мне высказать, поэтому и привел вас теперь ко мне (я уже написал, что Батюшка принял меня очень неожиданно). Враг вас еще водит с целью отвлечь ваши мысли от монастыря. Бросает вас то в огонь, то в воду. То выманивает из монастыря под предлогом военной службы, то сбивает тщеславием. Не поддавайтесь. Не входите в разговор с ним, а отвечайте: «Почему ты знаешь? Как ты можешь знать?» А на помыслы о военщине отвечайте: «А может быть, я умру до тех пор?» Вообще презирайте его, и он оставит вас, ибо он горд.