Чарлз Морган. «Спаркенброк», 1936.
Аксель Мунте. «Легенда о Сан-Микеле», 1929.
Ги де Пурталес. «Чудесный улов», 1937.
Райнер Мария Рильке. «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке», 1904. «Записки Мальте Лауридса Бригге», 1910.
Лоренс Стерн. «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии», 1768.
Лев Толстой. «Воскресение», 1900.
Мэри Уэбб. «Ушедший на землю», 1917.
Олдос Хаксли. «Эти бесполезные страницы», 1925. «Контрапункт», 1926. «Слепец в Газе», 1936.
Томас Харди. «Джуд Незаметный», 1895. «Возвращение домой», 1878.
Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие!».
Антон Чехов. «Дядя Ваня», 1899. Рассказы — вероятно, в переводе на английский Констанс Гарнетт, 1917–1921.
Уильям Шекспир. «Отелло», 1604. «Кориолан», 1607. Сонеты, 1609. Три пьесы в переводе Ги де Пурталеса: «Гамлет», «Мера за меру», «Буря», 1929.
Перси Биши Шелли. «Освобожденный Прометей», 1820. «Адонис, элегия на смерть Джона Китса», 1821. «Защита поэзии», 1821.
Письмо Элен Берр сестре Денизе после ее свадьбы с Франсуа Жобом 12 августа 1943 г.
Dear Mrs[274] Франннсуа (произносить как написано)!
Надеюсь, ты обратишь внимание, в котором часу я тебе пишу — десять вечера — ну? это тебе ни о чем не говорит? Десять вечера — это час наших разговоров на кухне, когда, совершив удачные набеги в нужные места, обшарив буфет, кладовку, обе плиты и шкафчики, мы болтали обо всяких «глупостях» — они были безумно интересны для трудновозрастных особ, но, к счастью, быстро забывались, как только их стопы покидали заколдованный круг, выложенный надтреснутой каменной плиткой. И вот сегодня вечером я грустно поплелась «перекусить» (эвфемизм для обозначения ночного обхода). Действовала как заведено: установила две кастрюли на огнедышащее ложе и заглянула в: 1) газовую духовку (результат нулевой); 2) электрическую духовку (там стояло блюдо для запеканки, но, увы, пустое, вымытое и вычищенное, как будто постаралась ты); 3) кухонный шкафчик (несколько невзрачных вареных картошек в кастрюльке; взяла одну штучку для порядка); 4) буфет (отличный кусочек сыра, который по крошечке сгрызла, — эх, моя страсть к зеленому горошку может Не выдержать конкуренции). И в завершение этого одинокого обхода заглянула в чугунок — он был ПОЛОН макарон с помидорами-кабачками (ты обожаешь эту смесь). And then the melancholy cloud did fall[275]! Я робко окунула палец в это варево и вдруг почувствовала — что твой Гамлет, — как кто-то plucked те by the sleeve[276], этот кто-то был твой призрак; и с той минуты все потеряло вкус (злые языки свалят все на недосоленные кабачки и нехватку сыра), я, как вор, закрыла крышку чугунка, и под этот лязг сердце мое разбилось вдребезги, оно так и осталось бы разбитым, если бы не сбежала из кастрюли и не зашипела на плите моя еда, тем самым вернув меня к действительности.
Отныне уж не будет больше той непринужденной кухонной атмосферы, в одиночку я стану слишком conscious[277] и не смогу наслаждаться своими трофеями. Но я пишу это письмо не затем, чтобы жаловаться. Сама не знаю, для чего взялась его писать: возможно, это завершение тех двух дней, в течение которых я непрестанно думала о тебе и о том, что ты для меня значишь. А может, оно навеяно тем самым кухонным обходом.
Хочешь, я расскажу, что творится у меня на душе, — все очень просто, хотя и удивительно похоже на двуликого Януса: я ощущаю огромную пустоту, будто мне ампутировали руку или ногу и рана еще не зарубцевалась (прошу прощения за этот образ, но он точнее всего отражает истину). С другой стороны, твое счастье (а о нем говорят твои письма) — для меня яркий живой огонь, около которого я греюсь. Вот почему я благодарна тебе за твой брак — потому что ты сотворила этот светлый очаг.
Когда я думаю, к примеру, как ты готовишь для Франсуа, как вы с ним музицируете, я очень счастлива — наверняка в меня сама собой проникает частица вашего счастья. Эта мысль для меня такая же утешительная, такая же cosy[278], как освещенное окошко в хижине доброго дровосека для заблудившихся в лесу детей из волшебной сказки. Прямо сейчас, когда за окном дождь и ветер, я думаю о доме номер 78 по Версальской улице и вижу свет в темноте. Если б ты знала, какая это для меня поддержка! Ваш брак — истинное благословение, источник молодости и надежды в бурном грозном море. Thank you so much, Mrs[279] Франннсуа. Посылаю тебе открытку, которую просили передать Шарль и Фалик: я сама не придумала бы ничего лучше! Над стилем, вероятно, поработали Фалик с Бернаром. Но виден замысел и чувство.
275
Тут меланхолия туманом снизошла