У нас гайка ослабла. Куда идти? А все наше начальство и иже с ними не успели еще в два часа ночи отдать приказы о выступлении, как уже штабы позвали линию начать поспешно «мотать», а мы на позиции сидели до утра, ожидая приказа. И что же – у нас пропало версты 1½ проводу, а в Батайске почти весь висит на деревьях. Вот так паника, видно, была, весь кабель бросили.
– Идем на вокзал! – говорю я Шутьку. – Может быть, застанем поезд.
«Бууум!» – ухнуло на вокзале и глухо разорвалось в Ростове.
«Канэ» посылала прощальный привет. Бежим к железной дороге. Медленно вытягивается к Каялу громадный состав-огнесклад[56]. Мы поспешили к нему.
– Скорее, скорее!
Спотыкаемся. Хотя бы к последнему вагону. Шутько добежал и уцепился на ходу, поезд развивал ход все сильнее и сильнее.
Я прицелился и уцепился за подножку пульмановского вагона. На повороте поезд замедлил ход, я соскочил и уже влез в товарный вагон. В вагоне навалено полно ящиков со снарядами. Лежат разбитые ящики, снаряды валяются и на полу. Несколько солдат лежат на ящиках, покуривая, и беседуют. Какой-то поручик стоит у дверей, тоже курит, хотя говорит солдатам: «Поосторожнее, господа».
– Какой части? – спросил меня один солдат с винтовкой в руках.
Я назвал.
– А вы?
– Я команды связи Марковского полка!
– Вы из Ольгинской?
– Да, из Ольгинской, – сказал он и прибавил: – Вчера красные взяли Ольгинскую. Был сильный бой. Наша дивизия вся разбита. Много порубили. Наша команда залпами пробивалась, шли до ночи, а ночью я прибежал в Батайск.
– А красных много было?!
– Целый корпус конницы. Туча прямо. Они, наверно, уже отрезали нам дорогу в Каял. Иначе вы бы Батайска не бросили.
Мне уже представилось, что на наш поезд нападает конница. А у нас снаряды. Вот если пойдет потасовка. Поезд шел медленно, постукивая в такт на стыках рельс. Где-то визжал букс[57]. Батайск уже исчез, белеет поле, еще покрытое снегом. Дорога уже черная, по ней идет наша дивизия. Вот нагнали самурцев. Солдаты цепляются на вагоны. Идут по грязи обозы. Вот и наш полк. Вот плетется и двуколка со взводным.
– Ага, удрал! – смеется Шутько.
Сбоку насыпи в белой папахе с винтовкой за плечами шагает Тихий.
– Эй, Тихий, сюда, сюда, в вагон! Давай руку!
Каял.
Часов в 10 прибыли в Каял. Сутолока на вокзале полная. На столбы лазят солдаты и режут телеграфные провода. Проводятся новые линии. Мы ждем наш полк. Узнали, что полк наш занимает позицию к западу от Каяла, в 5 верстах деревня Веселая Победа. Идем туда, грязь такая страшная, что мы, выйдя из Каяла в 11 часов, пришли в Веселую Победу в 5-м часу – 6 верст. Шутько бросил свой отрез – винтовку. Земля липкая, идти невозможно. Остановились у одной бабы. Угостила молоком.
– Ну сегодня поспим! – говорю я Тихому. – Ведь ночь прошлую не спали!
Вошел взводный:
– Сейчас наводить линии! Где кто в Батайске дежурил, туда и идите.
Тихому попало вести линию в штаб дивизии из Веселой Победы в Каял. «Ой, ой, ой! Когда же они ее приведут?» Пошли с Шутьком мотать опять линии в 3-й батальон. Возились часов до 12 ночи. Голодные, усталые, грязные, привели в 3-й батальон. Линию хорошо укрепили, на переездах подвесили высоко. Прочно сделали, чтобы двадцать раз не бегать. Вечером командир полка с ординарцами выезжали осматривать позицию. Едва привели линию в 3-й батальон и включились в аппарат, как вдруг из штаба полка передают: «Сматывайте обратно». Страшно обозленные, мы опять зашлепали по грязи, полезли на деревья, на заборы. Хорошо хоть, взошла луна. У меня в ботинках полно грязи, и весь в грязи. Часа в два ночи смотали до штаба полка.
Явились к фельдфебелю Малыхину.
Он не спал.
– Будите людей! – сказал он нам. – Да поживее, сейчас выступаем, сейчас с нами разговаривали красные по телефону, – добавил он, – черти уже где-то здесь рядом с нами.
Я пошел на свою квартиру и только начал будить ребят, как вдруг вблизи застучал пулемет. Все сразу вскочили. На дворе стояла отчаянная стрельба.
– Ребята! – закричал, вбегая в хату, Шутько. – Красные уже в селе, сейчас через нашу хату две пули пролетело. На улице так и свистит.
«Что делать? – думали мы. – Выходить или сидеть?» Дело в том, что на улице никого не было.
– Хозяйка, купи сумку! – предложил Гильдовский.
– А что в ней? – спросила хозяйка (она тоже встала).
– Что есть, сколько дашь!
– На семьдесят рублей!
И сумка пошла за 70 рублей, а там было белье, табак, брюки.
Стрельба утихла. Мы выскочили на улицу. Наш обоз стоял на улице. Но конюха все удрали. Между повозками на конях носились офицеры.
56
57
Имеется в виду вагонная букса – металлическая коробка, внутри которой находятся подшипник качения и смазочный материал.