– Офицерская рота, вперед![65] – пронеслось по шоссе.
Перестрелка стихла. Обозы спокойно движутся. Все идут спокойно. Спокойны потому, что бежать некуда. Враг со всех сторон, и самый страшный сзади. Передают новость. Зеленые выслали парламентера, наши послали подпрапорщика. Зеленые предложили, если наши не сдадут оружия, они будут драться. Наши сказали: «Мы вас не тронем, только пустите нас к Новороссийску». Выходит, не тронем, только пустите. Сзади паника, несколько верховых помчались вперед. Оглядываюсь. Идет какой-то кубанец в бурке, на хорошей лошади и кричит:
– Обоз, поворачивай назад!
– Куда назад, что такое?!
– Это зеленый, зеленый! – пронеслось по обозу.
Кубанец уже обогнал нас, и, подъехав к одной повозке, он закричал:
– Поворачивай назад!
Обозный повиновался.
– Куда назад? – закричал батальонный, подлетая на лошади. – Куда назад? – и выхватил наган.
Хлопнул выстрел.
– Не нужно нам вашего обоза! – закричал зеленый и повернул лошадь удирать.
Захлопали выстрелы из револьвера.
Один артиллерийский офицер приложился с винтовки. «Тах!» И кубанец скатился с лошади.
Обоз пошел прямо.
– Это они не простят! – сказал кто-то.
И действительно, прошли еще с полверсты и остановились. Шоссе проходило через мост, а мост осыпался градом пуль. Трещали винтовки, рокотали «Люисы». Подходим. Пули уже свистят над нами. Сбивают ветки деревьев. Чмокают о стволы деревьев, врываются с визгом в сырую землю. Обоз стоит, ибо мост осыпается градом пуль. Одна повозка рискнула было двинуться, и лошади забились в постромках. Мимо нас идет стадо коров, их гонят еще с Батайска. Худые, они бредут сами не зная куда. Повозки свернули в сторону на поляну, но сейчас же и тут засвистали пули и несколько человек застонало. Что делать? Сзади летит ординарец. «Где командир полка?» Командир полка стоял у моста, не обращая внимание на град пуль. На нем была офицерская шинель и красный башлык. Он был задумчив. Выйдет ли полк из ущелья или погибнет?..
– Господин полковник, – кричит издали ординарец, – зеленые захватили половину обозу и вашу жену!
– Офицерская рота, за мной! – бешено закричал полковник и как сумасшедший понесся в конец обоза. Обоз был отбит, но дальше не двигался. Откуда зеленые бьют – неизвестно. Горы со всех сторон, мы в ущелье. Смотрю, все бегут вправо и по балке пробираются вокруг мостика вперед. Некоторые ведут лошадей, навьюченных кладью. Поручик Д. возится у повозки с женой. Жена ехала все время на двуколке, теперь он приспосабливает на лошадь седло для жены. Жена его плачет и падает с седла, не может сидеть. Седло из мешков и без стремян. Я решил тоже пробираться по балке, ибо наши офицеры уже удрали, оставив нас на произвол судьбы.
– Тихий, идем!
Но Тихий стоял сбоку повозки, понурив голову, очевидно, он решил никуда не идти. В балке тоже свистят пули. Меня нагнал Гильдовский.
– Идем по канаве!
В глубине балки бежит шумный поток, он шумит в глубокой канаве, обросшей лозой и ивняком. В канаве сидит полно донцов-стариков.
– Станичники, куда идете? – говорят они нам. – Оставайтесь, все равно начальство уже удрало и нас бросило!
Но мы пробираемся. В канаве идти неудобно, мы вылазим наверх.
«Чах! Чах!» – зачмокали около нас пули.
Дело дрянь. Спустились опять в канаву.
Наконец вылезли на поляну. Пули визжат мимо нас. Мы, пригинаясь, бежим к ближайшей горе. Лежит какой-то донец, нога у него в крови.
– Братцы, возьмите! Не бросайте! Голубчики! – кричит он нам. Но что мы можем сделать? Подбегаем к горе и сели. Под горой пули не были опасны. Здесь сидит Калинка[66], вестовой капитана Свирщевского[67]. Он вел лошадь, нагруженную вещами капитана. Парень не бросил капитанских вещей, хотя капитан давно бросил его, удрав далеко вперед на лошади. Сидим у горы, я думаю порвать дневник, но жалко. В последнюю минуту выброшу[68]. Подходит поручик Д. с женой. Поручик ведет лошадь, на которой плачет жена его и держится за гриву лошади. Она съехала на одну сторону, а мешок из-под нее сполз на другую.
– Калинка! – взмолился поручик. – Дай кабеля сделать стремена!
– А раньше! – грубо отрезал Калинка и отвернулся.
«Вот тебе на, – подумал я, – а что, если мы приедем в Крым, ведь ты, Калинка, погиб».
65
Офицерские роты существовали во многих частях Вооруженных сил Юга России. В них на правах рядовых зачислялись недавно мобилизованные молодые офицеры. Командирами в этих ротах были ветераны Белого движения. В период разворачивания частей в более крупные воинские единицы офицерские роты служили резервом для пополнения командного состава.
66
67
68
Далее густо зачеркнуто следующее предложение, ряд слов в котором прочтены нами предположительно: «Все равно, если попадет к красным, то они не узнают, кто автор этих строк, ибо я нигде не ставил свою фамилию».