– Лезь, Тихий, через крышу и отопри со двора! – командует старший.
Тихий полез по деревянной крыше. Треснули мерзлые доски, и эхо отозвалось на пустынной улице. Долго Тихий возился с калиткой, но она была заперта на ключ. Он стучал в окна дома, но, вероятно, перепуганные обитатели боялись подать голос. Мы начали мерзнуть на улице и уже говорим караиму, если он не пойдет сейчас за подводами, мы его бросим и сами пойдем.
– Идите! – ответил он. – Если не хотите подчиняться, потом по закону ответите!
Тихий разбил прикладом стекло в окне и, выругавшись, полез обратно через крышу. Наш старший ругался на нас, и мы безрезультатно пошли дальше. Подошли к небольшому домику.
– Хозяин! – стучит караим в дверь.
Дверь открыла перепуганная старуха.
– Вы жиды?! – кричит караим, входя в дом. Обстановка бедная, две комнаты и две старухи.
– Нет, мы русские! – испуганно заявляют они.
Караим заглянул под кровати и начал допрашивать, где живут жиды и у кого есть поблизости самогон. Старухи крестились и говорили, что ничего не знают. Мы начали грозить караиму, что уйдем от него, если он не оставит своих выходок. Это был один из типов, которые и губят Добровольческую армию своими «делами». Он заявил старухам, что он начальник карательного отряда и что ему дан приказ уничтожить Юзовку! Старухи совсем перепугались. Наконец он вышел. Тихий стал извиняться перед старухами за беспокойство и сказал, что мы русских не трогаем, пожелал спокойной ночи, и мы вышли. Караим отчаянно ругался за свои неудачи. Подошли к большому одноэтажному дому. Постучали. Дверь открыл еврей – в одном белье. Зашли в комнату – обстановка средняя.
– Да, мы евреи: я и сын в кровати – больной.
– Давай деньги! – закричал караим, беря на руку винтовку.
– Ой, какие же вам деньги, – взмолился еврей, – когда казаки у меня все до нитки забрали!
– Тихий, – крикнул караим, – мину подложил под дом?!
– Так точно, ваше высокоблагородие! – неуклюже беря под козырек, ответил Тихий.
Еврей, вероятно, перепугался и полез в карман брюк.
– Вот семьдесят рублей!
– Давай еще!
– Нету. Ей-богу!
– Открывай………. комод!..
Еврей повиновался и открыл ящик с бельем.
– У тебя, Тихий, нет белья?..
– Так точно!..
– Выбирай!.. Так… бери и полотенце… так… бери еще пару… ну теперь давай я возьму, а теперь давай еще денег! – крикнул караим и приложил дуло винтовки ко лбу еврея.
– Ой вей! – вскочил больной сын и упал с кровати. Хозяин покопался в комоде и достал двести рублей, затем еще пятьсот.
– Тихий! Выйми мину! – скомандовал караим.
Тихий полетел в сени и, переворачивая с грохотом разное барахло, возился там минуты две.
– Мина вынута! – доложил он, входя.
– Идемте! – к великой радости семьи скомандовал караим.
Вышли на улицу. Мороз еще усилился. Вдали в конце улицы раздался тревожный свисток. Вероятно, там происходило то же. Сзади раздался другой свисток, и опять тишина. Гулко отдаются шаги наши по пустынной улице, и тускло колеблются газовые шары. Мы идем теперь за подводами за Юзовку. Караим нас ругает, а мы его. У меня замерзли руки, винтовки у всех без ремней, и приходится нести в руках. Наконец вышли за Юзовку. Семеновка где-то верстах в трех после по шоссе. Опять хрустит под ногами блестящий снег, искрится от месяца. Прошли с версту. Вдруг впереди блеснул огонек. Ближе, ближе. Огонек исчез куда-то вниз. Подходим. Сбоку шоссе в канаве сидит человек. Очевидно, спрятался от нас. У него мешок с чем-то и шахтерская лампочка в руках.
– Ты кто? – спустились мы в канаву.
– Шахтер!
– Откуда идешь?
– С ночной смены!
– А что в мешке?
– Уголь!
Пощупали, действительно уголь. Хотели идти дальше, но Тихий что-то заупрямился.
– Стой! – запротестовал он. – Мандат надо проверить, чи той як его местожительство чи як воно![23]
– Да ну тебя к черту! – закричали мы. – Мы замерзли.
Тихий сконфузился, и мы пошли дальше, оставив шахтера, который нес, очевидно, краденый уголь.
Проходим какой-то полустанок, рудники и наконец после долгих расспросов, замерзшие, отыскали в овраге хутор Семеновку.
23 декабря. Утром выступили походным порядком. Оттепель. Но не грязно. У каждого на сапогах лапти. Сахар несем по очереди. Тяжелый. ½ пуда ведь. Слева где-то ухают орудия. Красные уже нас опередили, пока мы сидели в Мушкетово. Ноги теперь не болят. Нас в ротах человек по 50. Сзади целый обоз идет с пустыми кухнями и брошенными винтовками. Теперь на весь батальон варит одна кухня. По дороге валяются лапти, лапти, лапти и лапти. Сползет с сапога. Одна на ноге, другую утерял. Вся дорога усеяна лаптями, наконец ни у кого не осталось лаптей. Прошли Прохорово, Бешево. Идем быстро, без остановок, потому что красные нас отрезывают. Везде, где остановимся, пьем чай. Сахар сыплем деревянной ложкой полкружки и раздаем всем, чтобы меньше было – легче нести ведь. Ночевали в Киреево. Большое село Донской области.