7 фев. <…> Не дозвонился до Л. Я. Гинзбург. <…>
8 фев. <…> Вечером принимал ванну и т. п.
Вчера вечером по просьбе Эммы прочитал пьесу Горького «Последние». Как она удивительно связывается с нашими днями. <…>
9 фев. <…> Условился с Л. Я. Гинзбу рг встр етиться 14-го. Она уже читает корректуру Мандельштама.[12] <…>
12 фев. Закончил, переписал и еще раз переклеил статью о повестях Катаева и критике Сарнова. Написал ее искренне, но не могу окончательно решить: стоит ли ее печатать. Сарнов мне не близкий друг, но перспектива испортить отношения с человеком, в общем балансе скорее симпатичным, мне не мила.[13] П олучилось приблизительно пол-листа, немного больше, чем просила Кацева.[14] <…>
А вообще-то я сам себе малость надоел. Что-то хочется изменить — в себе или рядом с собой…
Довольно тепло.
15 фев. <…> Визы на книгу Мандельштама уже все получены, в последний момент вставили еще три стихотворения, Л. Я. читает корректуру и скоро она пойдет в производство.
16 фев. <…> Уже вышел 3-й том собрания Стивенсона. Перелистал и немного почитал. Какой это чудесный писатель. Впервые я его узнал в Озябликове[15] летом 1923 года, м. б. в самое лучшее лето моей жизни.
22 фев. <…> Рассказы о новой группе неославянофильского направления: критики Палиевский, Кожинов, какие-то кинорежиссеры и поэты.[16]
24 фев. Пишу в снятой мной комнате на Аэропортовской (дом 16 кв. 135). Переехал вчера вечером. Комната светлая, удобная, с большим окном на Красноармейскую улицу, на 9-м этаже. <…>
В № 2 В <опросов> Л< итературы > очень интересны дневники Кафки — замечательный человеческий документ.[17]
26 фев. <…> Д. Самойлов считает, что сейчас общественное мнение растекается по пяти руслам: «русситы», т. е. националисты типа Солоухина[18], либералы всех оттенков, «сталинисты» вроде Ф. Чуева[19], нигилисты «крайние» — молодежь вроде А. Гинзбурга и Галанскова и добропорядочные ортодоксы. Это разумеется условно, но доля истины в этом есть.
Рассказ Самойлова о том, как недавно к нему пришел в Лен-де в номер И. Бродский и читал стихи, которые ему не понравились. Они были <…> совершенно неконтактны.
29 фев. <…> М. Алексеев, ставший лидером сталинистов вместо Кочетова, выдвинул кандидатуру Стаднюка.[20] Его не утвердили. Тогда А-в выдвинул себя, а С-ка замом. <…>
1 марта. <…> Бросил все и лежу на кровати и читаю. Собственно, это всегда в жизни у меня самые счастливые минуты — когда читаю хорошую книгу в первый раз. Что с этим может сравниться? Ничто! 21
2 марта. <…> Журнал «Москва» отдают явным сталинистам.
6 марта. Вчера в ЦДЛ встретил Юру Домбровского[22] с молодой женой. <…>
9 марта. <…> Сменил ленту — но новая оказалась слишком жирной. Придется все время чистить шрифт. Но старая была уж слишком избита …
10 марта. <…> После выступления Шолохова на съезде писателей[23] почтовое отделение в Вешенской было завалено посылками в его адрес с томами его сочинений, которые отсылали ему. Дали указание, подобные посылки задерживать в Ростове, но и там образовались залежи. По особому секретному циркуляру, эти посылки стали вскрывать и книги передавать в библиотеки.
15 марта. <…> Читаю рукопись А. Марченко «Мои показания».[24] Не очень нравится. Автор наивен, не слишком умен, преувеличивает «ужасы». Будто бы его снова арестовали. Но это еще нужно проверить.
17 марта. <…> Слух, что исключают из партии Карякина за выступление на вечере памяти Платонова в ЦДЛ. Будто бы в ССП была какая-то встреча писателей с цензорами. На том собрании прозаиков, откуда я ушел, оказывается, снова пламенно выступал Лева Копелев в своем обычном духе. Пожалуй, стоило послушать.
Читаю Марченко. О Владимирской тюрьме интереснее, чем вначале о лагерях. Прочитал уже две трети.
(Записывает услышанное по радио: о передвижении наших войск в Германии в сторону «Ч. Словакии». — М. М.). Это вряд ли вероятно: сейчас повторение 56-го года вряд ли возможно.
25 марта. Это сильнее и умнее, чем Марченко, с фактами и фамилиями.[25]
26 марта. Три дня назад умер Илья Сельвинский. Сегодня в ЦДЛ гражданская панихида. Я не был с ним знаком и, когда мог познакомиться, избегал этого. Последние годы то, что он делал, производило впечатление деградации и величавой глупости. Впрочем, не только «последние»: таково почти все, им написанное с начала 30-х годов. А в середине 20-х он многое обещал и блестяще начал осуществлять. <…> Воспоминания Сельвинского о Мейерхольде тоже неумны и бестактны: он никогда не знал своего места — и тогда, когда надувался как индюк (большей частью), и тогда, когда приниженно льстил и кадил духу времени. Из троицы имен, названных Багрицким («А в походной сумке спички и табак, Тихонов, Сельвинский, Пастернак»[26]), как это показало время, только один был поэтом истинным. Два других умерли раньше, чем прекратилось их физическое существование. И конечно, праведник умер первым, а самый сомнительный — еще живет. <…>
27 марта <…> Все гадают: куда пойдет дело у нас. Большинство думает, что впереди жесткая линия, вплоть до частичной реабилитации Сталина. <…>
Союз писателей сейчас как бы разделен на три группы: «охранители» — Кочетов, Алексеев и жур <нал> «Октябрь» и иже с ними[27], Чаковский и «Лит. газета», а также почти все литературные чиновники, люди подобные А. Суркову, К. Федину; Твардовский и «Нов. мир» и очень пестрый и разноречивый «прогрессивный» лагерь.[28] Э то конечно только схема. Большинство писателей занимает позиции «между». Многое определяется возможностью печататься и вообще «кормиться». Следует добавить, что многие сторонники «Нов. мира» и его линии весьма прохладно относятся лично к Твардовскому и окружающим его лифшицианцам.[29] Н о эстетика здесь попирается политикой.
Ночью «Г< олос > А < мерики >» передает слух из Москвы об исключении из партии Карякина, Б. Биргера, Копелева и еще 3 человек.[30] Во всяком случае, частично это правда.[31]
28 марта. <…> В час дня квартирная хозяйка Анна Борисовна, плача, сказала мне, что в магазине говорили, что погиб космонавт Гагарин.[32] Характерна психология таких людей: она сразу заговорила о вредительстве… <…>
В газетах вчерашнее интервью Дубчека (на совещании в Дрездене «по поводу новых путей Чехословакии». — М. М.), но слово «тревога» переведено как «беспокойство».[33] <…>
Некто озабоченный: — Вот какая х …. на!..
Оптимист: — Ни х… товарищи, ни х..!..
Знающие люди утверждают, что подобный жаргон принят на совещаниях на высшем уровне. <…>
30 марта. День моего рождения.
Я его никогда не праздную и мало кто его вспомнит. И мне от этого ни досадно, ни горько. Не люблю праздников.
<…> < п осле строки отточий> Вечер. Л. Свобода избран президентом Ч. Словакии огромным большинством голосов при 6 воздержавшихся.
Обедал один в ЦДЛ. Ел рыбные блюда. Потом купил в буфете коробку к-т и поехал к Н ад. Як. <…> Она написала листов 5 книги восп-й об Ахматовой, но пока болен Евг. Як., не может продолжать. Звала приехать и почитать у нее. Говорим о Ч. Словакии. Немного спорим. Она считает, что «большевизм это глубоко национальное явление» и он глубже в толще народа, чем ей казалось раньше. Это и так и не так.[34] Говорим о феодализме, о «цехах», кот. с тояли над личностью: этой «школы» не было в России. <…>