— Я ни в чем не виноват.
— Вы свободны.
Я опустил руки. Он сел рядом.
— Про какое достояние ты говоришь? — спросил я, глядя на здоровенный ключ в его руке, показавшийся мне дулом револьвера.
Он мотнул головой на песочницу.
— Я оставил тебе записку, Илья, а ты ее так жестоко испортил.
— Но… я… не… — На песке были следы моих подошв.
— Это шедевр. Разве ты где-нибудь видел, чтобы в музеях по картинам кто-нибудь ходил, если только это не задумка автора?
— Нет, но…
— Забей, я шучу. По твоим глазам вижу: у тебя много вопросов о Курямбии. Курямбия — мое тайное логово. Раз уж ты о нем до сих пор ничего не знаешь, то пускай оно остается тайным.
— Для чего тогда раскрывать его название?
— Не знаю. Посчитал нужным. Теперь ты знаешь обо мне чуточку больше. Может быть, тебе даже посчастливится побывать там. Может быть, она когда-нибудь станет и твои тайным логовом.
— Там интересно?
— Поначалу — нет. Со временем, если привыкнешь, если обладаешь хоть небольшим количеством фантазии, воображения, она становится весьма сносным местечком. А если с фантазией проблемы, то проблемы будут и с Курямбией.
— Можно узнать, сколько точно нужно?
— Чего?
— Фантазии.
— Ну… — протянул Витя.
— Одного мешка хватит?
— Ха! Насмешил! Хватит даже полмешка! Даже лопаты хватит! Спичечного коробка! Даже меньше! Даже!..
— Остановитесь!
Мы рассмеялись.
Телефон пискнул. Еще чуть-чуть и он бы выключился. Еще каких-то полчаса и мне нужно было возвращаться домой. Каких-то жалких полчаса, которые, к удивлению, пролетели за полминуты.
Виной тому был Витька. Он растормошил меня, поднял настроение. Мы играли в догонялки. Потом нашли палки, для других похожие на обычные палки, для нас — на оружие. Взяв палку-ружье, мне вспомнилось новогоднее представление, в котором я играл охотника. Пока мы перестреливались невидимыми пулями, я вспомнил и то, что было 31 декабря — звонок Вики. Я отвлекся. Исподтишка Витька выстрелил в меня, ранил в ногу… и в руку. Я упал. Не мог пошевелиться. Смотрел на несущиеся по ясному небу облака. Одно из них сложилось в лицо Вики. Я наблюдал за ним, пока оно не сменилось лицом Вити. Нет, не облачным — самым настоящим лицом. Витька смотрел на меня сверху вниз и улыбался. Глаза его при этом были тревожными.
— Тебе больно? — спросил он, поднимая меня за подмышки.
— Ты ранил меня! — Я улыбнулся ненастоящей улыбкой.
Он промолчал. Извинился и выстрелил себе в грудь. Упал на мое место. Теперь я смотрел на него сверху вниз. Теперь моя улыбка стала искренней.
Я помог ему подняться. Мы отряхнули друг другу спины. Я вновь полез за телефоном. Перед его полным отключением, он дал мне заметить, что было уже ровно 13:00. Нужно было возвращаться домой.
— Витька, мне пора. Я уже как будто отучился.
— Понимаю, я же не мелкий. — Он подмигнул.
Мы пожали руки, и я поплелся в сторону своего дома. Уходить совершенно не хотелось, но так было нужно, необходимо. Меня разрывало на части, мне хотелось бежать домой и еще больше хотелось остаться. Герои фильмов зачастую видят некие знаки, способные вывести на путь истинный. Я пошел медленнее, ускорился, снова медленнее, затем побежал. Бежал, пока не услышал знак — шаги, перешедшие в бег, и крик за спиной:
— Илюха! Подожди!
Я остановился.
— Чего тебе?
— Забыл тебя спросить… — Витя запыхался, поэтому пришлось подождать нормализации его дыхания. — У тебя получилось? Ты выполнил свою задачу? Ты был в офисе телефонщиков? Заполучил свою… свою…
— Детализацию?
— Ее!
— Увы. — Я мог не отвечать, но мои глаза выдали меня еще до озвучивания ответа.
— Они не могут? Не умеют? У них нет доступа?
— И могут, и умеют, и доступ у них есть… Женщина в пиджаке с дурацким синим галстуком, что сидит за прозрачным стеклом и смотрит на всех с необычайной важностью, отказала мне… Сказала…
— Что ты мелкий! — Он растянулся в улыбке.
— Примерно. Теперь можно мне уйти?
— Нет! — Он схватил меня за руку, что заболели пальцы.
— Отпусти!
— Никуда я тебя не отпущу! Соберись, вытри слезы и сопли! Расправь плечи и иди за мной, мелкий!
— Сам ты мелкий! Понял? — Я попытался выдернуть руку, но его сжимала мою, как тиски. — И нет у меня никаких соплей!
— Докажи это!
Сопротивляться я больше не мог. Он тянул меня за собой, как своего мелкого сынишку, младшего брата, провинившегося, который срочно должен быть наказан и поставлен в угол. Витька точно вырос в моих глазах. Такой настойчивости я никак от него не ожидал.