— Эти рисовал не я — Ванька. Это его альбом.
Он передал мне его, а я раскрыл.
Трудно говорить об этом, но на первой же странице я увидел голую тетку, позирующую на камеру. Перелистнул страницу и увидел то же самое, только тетка была другая. Я не понимал, для чего Витька показал, открыл доступ к этому альбому, пока в трусах не почувствовал некоего щекотания. Заглянул в трусы, там что-то менялось. Я листал альбом и не мог от него оторваться. Там было все: титьки, жопы, письки. Они забавляли меня, и, похоже, прибору в штанах нравилось содержимое фотографий. Я снова заглянул в трусы: «стрелка компаса», как и говорил Витька, указывала точно на фотоальбом в моих руках. Строго по диагонали вверх.
— Я люблю всех этих женщин? — испуганно спросил я Витю. — Я же их даже не знаю!
— Не женщин — девушек. Это во-первых. А во-вторых, эти снимки для проверки твоего КИПа, а не проверка на любовь. Теперь мы знаем, что он исправен.
— Что это дает?
— Представь, что на снимках — Вика… замени лицо одной… любой из барышень.
Глаза сами закрылись. Как самый лучший фоторедактор, работающий на самом мощном суперкомпьютере, я в уме вырезал лицо Вики из поста в соцсети и наложил его на девушку, более подходящую по телосложению.
В паху загудело, мышца начала сокращаться.
Я терпел.
Витька почти смеялся надо мной.
Очки запотели, капли пота, что текли по лбу, попадали в глаза, лицо покраснело.
Я хотел остановить это, очень срочно остановить, пока КИП в моих трусах не лопнул… Но не мог. Отредактированное фото не выходило из головы, и только усугубляло ситуацию. Начались конвульсии. Думал, потеряю сознание.
— Останови, останови, останови, — мычал я снова и снова.
Витька приблизился. Пнул промеж ног. Боль удвоилась. Согнувшись пополам, я упал на картонный пол. Если бы мог говорить, обматерил его заученными словами. Хорошо, что не мог… Я едва дышал.
— Извини, Илья. — Он затащил меня на кровать. — Сделать искусственное дыхание?
Думал, не стерплю. Будто тысяча демонов, живущих в животе чуть ниже пупка, вцепились когтями в нутро и выворачивали наизнанку. Стены, пол и потолок с единственной лампочкой сдавливали. Витька взял самую тонкую и одновременно самую большую книгу из своей библиотеки и, как веером, обдул мое лицо.
Стало чуть лучше. Я перестал задыхаться. Через пару минут боль ушла, остался только неприятный осадок — влажная теплота в трусах. Об этом я Витьке говорить не стал, не нужно ему было знать, что я испражнился в штаны. Но, Профессор, то была не моча! Я не обоссался! Дома трусы были уже сухие, желтых разводов на них не было, да и мочой не пахло! Знай это!
— Ты жив? — Витька наблюдал за мной сверху. Может, это был не первый его вопрос, может, он общался со мной, но я не слышал.
— Вроде… — Я ощупал себя и дотронулся до бугорка между ног. — АЙ! ОН БОЛИТ!
— Не переживай. Пройдет, — успокоил он, но тревога осталась во мне.
— Откуда знаешь?
— Знаю. Теперь подымай задницу. Я наблюдал за тобой со стороны, и знаешь, что я теперь думаю?
— Ну?
— Вика для тебя действительно что-то да значит.
— И что ты собираешься делать? — Я-таки поднялся на ноги. Трусы сжимали, терли, сковывали движения, вызывали дискомфорт.
— Я? — Он усмехнулся. — Это, как говорится, не моя война. А вот ты сейчас, пока не поздно, достанешь свой никчемный телефон и позвонишь туда, куда до сих пор не решался.
— Ты чего? Нет. Нет! НЕТ!
— Не ори! Соседи сверху услышат, и Курямбии нам больше не видать. Доставай телефон!
— Витя, я…
— Либо это сделаешь ты, либо это сделаю я. Это не моя война, поэтому я могу позволить себе наговорить такого, что до Вики тебе будет, как до Берлина — раком. Получается, выбор у тебя есть и, по-моему, очевидный.
— Нет.
Я побежал из Курямбии и уже через несколько метров упал в темноте. Услышал Витькин смех за спиной:
— Илья, это в твоих же интересах. Пока ты не позвонишь, пути на волю тебе не видать.
— Без тебя справлюсь! У меня фонарик в телефоне!
— В этом? — Он подразнил меня тусклым экраном моего телефона в своей руке.
— Подонок!
— Потом еще спасибо скажешь.
Мы вернулись в освещенное помещение. Витька не дал мне в руки телефон, но позволил набрать ее номер.
— Только без глупостей, Илья. И включи громкую связь.
Когда я почти дотронулся до кнопки вызова, Витя меня остановил:
— Просил же без глупостей. Думаешь, я не запомнил ее номер? Последнюю девятку меняй на четверку, умник.
Провести его не получилось, видать, не только я обладаю хорошей… отменной памятью.