Она обняла меня и тоже заплакала, без слов поняв, что со мной.
— Надо скрепиться и призвать на помощь благоразумие, — зашептала она, — зато ты будешь пользоваться неограниченной свободой. Его докучные ласки… страсть… поутихнет, пройдет, как все на свете… Ты будешь сама себе госпожой. Тебе не придется ни в чем себе отказывать, а у нас, женщин, много разных прихотей… Чем глупей муж, тем вольготней живется жене. Знаю, знаю, что совсем невесело, но надо себя перебороть…
— Послушай, — помолчав немного, продолжала она, — в жизни самых счастливых супругов наступает горькая година разочарований. Так не лучше ли с самого начала, как с Оскаром, не питать никаких иллюзий, чем разочароваться впоследствии в любимом человеке? Жизнь — сплошная цепь заблуждений и разочарований. — Она вздохнула. — Чем меньше женщина любит, тем лучше для нее.
— Он мне гадок! — вырвалось у меня.
— Ничего, попривыкнешь и перестанешь замечать его недостатки, — отвечала мама. — И потом, на нем свет клипом не сошелся.
Она погладила меня по голове.
Боже, какая я несчастная!
Наутро только я открыла глаза, раздался стук в дверь. И в комнату с торжествующим видом вошла Пильская, неся на вытянутых руках какой-то предмет, покрытый салфеткой.
— Ну-ка, барышня, отгадайте, с чем пришла я пожелать вам доброго утра!
Но, видя по моему лицу, что отгадывать загадки у меня нет ни малейшего желания, она сдернула салфетку, и я увидела чудесную шкатулку от Тана.
Из какого она дерева, не знаю, но работа искуснейшая: золоченая оковка, эмали цветные, камни разных оттенков… В замке маленький, точно игрушечный, ключик. А внутри на бархатной подкладке — ослепительно сверкающие драгоценности. Меня даже в жар бросило от такого великолепия.
— Вот видите, панна Серафина, — сказала Пильская, — не так уж, оказывается, плох ваш жених. И, должно быть, влюблен в вас по уши, коли не поскупился на такой роскошный подарок, чтобы доставить вам удовольствие. Ведь шкатулка, — он сам говорил, — пятьдесят тысяч гульденов стоит!
— Ну, насчет того, что почем, у него память прекрасная, — насмешливо сказала я.
— Все это пустяки! Некрасив, смешон, зато сердце доброе. И от вас без ума!
Драгоценности на краткий миг отвлекли меня от горьких мыслей. Пришла мама полюбоваться ими. Она брала их в руки, вздыхая, прикладывала ко мне, радуясь моему минутному оживлению.
Венчание, свадьба, отъезд в будущем месяце и… прощай вольное девичье житье! Начнется совместное существование с загадочным субъектом, которого я знаю отнюдь не с лучшей стороны.
Часы, проведенные наедине с ним после похищения, приятных воспоминаний не оставили. Что-то ждет меня впереди?..
День этот полон был для меня неожиданностей.
Приехал барон и привез с собой агронома. При мысли, что он, с его проницательным умом, увидит моего жениха, я чуть сквозь землю не провалилась. Хотела сказаться больной и не выходить к гостям, но мама не разрешила.
Когда я вошла в гостиную, они разговаривали между собой, верней, Оскар бормотал что-то бессвязное, придвинувшись к нему вплотную и держа его за пуговицу.
Едва завидев меня, мой дурачок забыл про Опалинского и кинулся со всех ног ко мне.
— Ну что? Понравилось? — громко воскликнул он.
Я уже готова была наговорить ему дерзостей, но тут подоспела мама с изъявлениями благодарности и описанием моего восторга. За сим последовал подробный рассказ о ювелире — поставщике двора его императорского величества, у которого были приобретены драгоценности, о том, какую он заломил цену и сколько удалось у него выторговать, и все в таком же духе. Я чуть не сгорела со стыда. Агроном сидел, усмехаясь и слегка барабаня пальцами по столу. С какой радостью исколотила бы я их обоих! Меня душили слезы.
Но на этом мои мучения не кончились: вдруг в прихожей послышался знакомый голос. Дядюшка! Только его еще не хватало! Мама смешалась, я так и обмерла.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел дядюшка, одетый, как всегда, под стать эконому или приказчику, но с лицом, против обыкновения, хмурым и даже разгневанным. Он бросил на меня сердитый взгляд, сделал общий поклон и сел.
Маме ничего другого не оставалось, как сделать хорошую мину при плохой игре и представить дядюшке советника и моего жениха. Воцарилось неловкое молчание.
— Я рад, — заговорил наконец дядюшка, — что по чистой случайности узнал о таком важном событии в жизни моей племянницы, в которой я принимаю живейшее участие. Вы не соблаговолили даже меня известить…
— Пан Оскар как раз собирался…