Тогда мы поняли: нам нужно безлюдное место – и принялись искать его. Мы брели по берегу Кубани в сторону плотины. Не дойдя до нее сотни метров, остановились у одинокой заросшей могилы. Аня спросила, как я думаю, откуда здесь могила, и я рассказал одну из многочисленных легенд нашего города. Раньше, когда плотину только построили, над ней возвышалась статуя Сталина, которая рухнула в реку сразу после смерти вождя. Один из тех людей, что ломал памятник, сам оказался в воде, и вождь, падая, придавил его насмерть. Человека похоронили на берегу, а Сталин еще долго пролежал на дне с протянутой кверху рукой, пока из Ставрополя не прислали машину и не уволокли вождя в неизвестном направлении. С тех пор на этом месте не раз видели призрак придавленного человека. Он выходит из могилы каждый раз, когда кто-то в городе заводит речь о восстановлении памятника вождю.
Мы миновали плотину и сразу оказались за городом. Начался густой лес, дарующий спасительную прохладу. Мы удалялись все дальше и дальше от городской черты. Русло Кубани сузилось в узкое бутылочное горло, а течение набирало скорость горных рек. Я показывал Ане места, куда в детстве водил меня дед. Когда река в конце августа высыхала до того, что можно было перейти ее вброд, мы с дедом переправлялись на другой берег. За нами увязывался пес по кличке Фунтик. Мы шли пешком, а его короткие лапы не доставали дна, и его сносило течение. Я боялся, что безуспешная борьба собаки со стихией, закончится победой последней. Тогда дед останавливался посреди реки – грозный, как Колосс Родосский, – он кричал псу: «К берегу! К берегу!» – и тот возвращался обратно.
Мы дошли до маленького покосившегося кладбища времен Великой Отечественной. Отсюда начинались места, бродя по которым два месяца назад, я пытался понять, как жить дальше. Мне не хотелось снова посещать их, к тому же мы устали после долгой прогулки, и я предложил Ане зайти ко мне. Через полчаса, утомленные и обессиленные, мы купались в прохладе кондиционера в моей комнате.
Аня сказала, что раньше не гуляла по окрестностям города. Обычно на лето родители отправляли ее за границу, и она не могла даже представить, что совсем рядом есть такие красивые места – надо лишь уметь искать. Тогда я и вспомнил про затерянное озеро, рассказал о нем Ане, и мы решили на следующий день отправиться на его поиски.
В детстве мы с Лешей ловили там раков. Мой дед объяснил, как это делается. Нужно ногой нащупать нору, задержав дыхание, нырнуть, затем, откинув страхи и сомнения, засунуть руку в нору и, ухватив рака за клешни, медленно вытащить. Иногда они больно щипались, и тогда нужно было надавить на основания клешни, чтобы рак отпустил свою железную хватку.
С Лешей мы, бывало, забредали далеко от города в поисках новых приключений. Мы представляли себя первооткрывателями неведомых земель. Однажды, выйдя на проселочную дорогу, ведущую в никуда за горизонт полей, спустя пару часов упорного пути мы наткнулись на цветущий сад. Кто его посадил и зачем – загадка. Наевшись черешни, от сладости которой хотелось закрыть глаза и мгновенно уснуть, и, отдохнув в тени деревьев, мы вновь вышли на дорогу и отправились в обратный путь. Больше в этом месте мы не бывали.
Двадцатого июня Ане исполнилось восемнадцать. Она закатила вечеринку, которая одновременно заменила школьный выпускной. На ней собрались все наши одноклассники. Я приехал раньше остальных – вызвался помочь Ане встречать гостей, так как ее дом находился в коттеджном поселке, и остальные не знали дороги.
Я познакомился с Аниной мамой – вежливой женщиной приятной наружности. Она находилась везде одновременно: на кухне, в беседке, в саду и на чердаке. Она проверила каждый уголок дома на наличие мусора или непорядка. Кажется, она волновалась за праздник дочери больше, чем Аня, которая едва поспевала за матерью, беспрестанно повторяя: «Мам, да я сама разберусь».