– Какая отсылка? – спросила Аня.
– На фильм Годара, где герои за девять минут пробегали через весь Лувр.
– Я этот фильм не смотрела.
– Тогда посмотри и сделай отсылку.
– Зачем?
– Потому что мы больше не можем жить без отсылок.
– Не понимаю, почему весь мир помешался на этих отсылках.
– Хочешь фокус? Открой нашу переписку в Телеграме. Что ты там видишь?
– Сообщения… Стикеры с Гарри Поттером…
– Вот именно! Мы даже общаемся отсылками. Если бы я писал книгу, в ней был бы миллион отсылок, явных и мнимых, легко прочитываемых и известных только мне.
Мы еще какое-то время поспорили. Потом наперегонки бросились в озеро. Я доплыл до середины, взобрался на дрейфующее там бревно, где одиноко скучала лягушка, и оно тут же в моем воображении превратилось в шлюпку после кораблекрушения во время шторма, в которой подросток вместе с бенгальским тигром пересекали Тихий океан… Потом мы с Аней вышли обратно на берег, она, не вытираясь полотенцем, подставила мокрое тело под солнечные лучи, чтобы через еще не высохшие капли лучше ложился загар, и мы продолжили прерванный разговор.
– Так откуда ты все это знаешь? – спросила она.
Я, замявшись, объяснил, что веду дневник – просто на память, но ей не покажу, даже если она будет сильно просить. Она пожала плечами и сказала:
– Ну и ладно. Потом, через много лет решишь опубликовать свой дневник, сделаешь из него книгу, тогда и прочту.
Она произнесла это таким уверенным тоном, что у меня не нашлось слов возражений.
Через пару часов мы свернулись и двинулись в обратный путь с озера ко мне домой. Солнце томилось в вечернем мареве красным бесформенным пятном. Оно уже не кусалось, а только ослепляло, и приходилось все время смотреть себе под ноги. У меня дома Аня переоделась в сухую одежду, я проводил ее до остановки, посадил на автобус и вернулся к себе в комнату. Все это время и потом весь вечер, половину ночи и весь сегодняшний день ее фраза про книгу не выходила у меня из головы. Вместе с ней под черепной коробкой билась еще одна мысль: «Зачем ждать много лет, когда можно прямо сейчас?»
17 июля 2020. Пятница
Вчера прошел последний экзамен. Ощущение, будто кончился длинный забег – я преодолел финишную прямую, грудью разорвал ленточку финалиста, и теперь осталось дождаться, когда господа присяжные заседатели, посовещавшись, вынесут вердикт.
Первым сдавали Русский язык. Солнце в тот день как будто выкатилось заранее, чтобы успеть довести школьные аудитории до температуры духовки, при которой обычно запекают молодых бройлерных цыплят. Заводы на один день перестали дымить, чтобы небо оставалось чистым, и ничто не мешало солнечным лучам делать свое горячее дело. Взволнованные, испуганные и обреченные на успех школьники со всех уголков города потянулись в школы.
Мы писали экзамен в соседней – шестой школе, чуждой для моих одноклассников, но привычной мне, где я проучился с пятого по десятый класс. На входе, отделенные карантинными полутора метрами, мы выстроились в очередь из десяти человек. Остальным определили сдавать на следующий день. Охранник в пиджаке, солнцезащитных очках, в медицинской маске и черных перчатках, походивший на героя из фильма «Люди в черном», тщательно обыскал каждого из нас. У Димы обнаружились наушники от смартфона. Тут же прибежала нервная учительница и поверх маски завопила, что «наушники нельзя, не положено, непозволительно, запрещено!» Пришлось Диме сдать их охраннику на сохранение.
Потом всех погнали дезинфицировать руки. Та же нервная учительница спохватилась, что забыла проверить температуру. Нас снова выстроили в очередь. Ткнули каждому в висок бесконтактным градусником. У меня показало тридцать шесть и девять, из-за чего нервная учительница посмотрела на меня с подозрением, цокнула языком, но, ничего не сказав, отправилась замерять температуру следующему.
Духота в коридоре давила на и без того натянутые нервы. Взволнованные лица моих одноклассников блестели от пота. Эдик, тяжело дыша, безостановочно вытирал лоб салфеткой, так что она, в конце концов, превратилась в скомканный влажный комок. Оля жаловалась на головокружение. Ее никто не слушал до тех пор, пока она действительно не хлопнулась в обморок. Тут же набежали учителя, столпились зеваки – все тянули шеи, чтобы получше рассмотреть происходившую сцену. Оле сунули под нос нашатырь. Она пришла в чувство. Ей предложили пойти домой, но перспектива сдавать экзамен одной в резервный день так ее ужаснула, что она, растолкав локтями зевак, первой бросилась в класс.