Часто по вечерам через приоткрытую дверь чемодан слышал долетавшие с кухни жаркие обсуждения. Там мы втроем: я, мама и отчим – пытались понять, в какой университет мне подавать документы. Отчим говорил, что я должен получить профессию, которая сможет меня прокормить. Мама с ним соглашалась, но добавляла, что эта профессия должна нравиться, и вообще неплохо было бы найти свое призвание и идти с ним по жизни.
Иногда эта тема внезапно всплывала и в разговорах с Аней. Тогда она спрашивала, чего хочу я сам. Я уклонялся от ответа. Для себя она уже давно решила – подала документы в четыре московских вуза: каждый так или иначе связан с иностранными языками. Пятый – в Питере. Говоря о последнем, она неопределенно махнула рукой и сказала, что это просто так, из любопытства.
Сегодня закончился прием документов, так что я уже не смогу переменить свое решение. Я выбрал пять экономических вузов. Все они в Москве.
Не знаю, кто сильнее повлиял на это решение: практичность отчима или разговоры о призвании мамы. Не знаю, хочу ли потратить жизнь на какую-то там экономику. Я просто подумал, что это неплохой компромисс.
Результаты четырех экзаменов складываются в одно трехзначное число. Его значения должно хватить, чтобы поступить в один из выбранных мною университетов. Как только это стало понятно, все в доме пришло в движение. Каждый день мама, возвращаясь с работы, приносит какую-нибудь очень нужную в хозяйстве вещь, которая, по ее словам, обязательно мне пригодится в студенческом общежитии.
Так, рядом с пустым чемоданом появился теплый плед с узором, напоминающим северных оленей. На плед легли кастрюли, сковородки, тарелки… Отчим, глядя на это, закатывал глаза и спорил с мамой, что не нужно тащить с собой столько вещей, а лучше купить на месте. Мама возражала, что в Москве все дорого, и лучше запастись необходимым заранее, но кастрюли и сковородки все же исчезли. На их месте появилась зимняя обувь и теплая куртка. Сейчас, когда днем термометр показывает тридцать шесть градусов, тяжело поверить, что они мне пригодятся.
– Это у нас тут зима длится две недели, а там будет все полгода, – сказала мама, добавляя к груде одежды рядом с пустым чемоданом еще один свитер.
Аня тоже поглощена предстоящим отъездом. Наше купание в озере и прогулки по-над рекой сменились блужданием по магазинам и торговым центрам. Подозреваю, что и у нее в углу комнаты стоит пустой чемодан или несколько чемоданов, а рядом с ними день ото дня растет гора вещей. То, что Аня не собирается покупать здесь, например, какую-нибудь громоздкую вещь вроде холодильника или микроволновки, она тщательно фотографирует, чтобы «иметь представление о размерах и формах, когда она будет планировать интерьер комнаты после заселения».
В перерывах между походами по магазинам – в периоды полуденной жары, когда спасает только в упор направленный кондиционер, – мы обычно находим какой-нибудь тихий уголок в торговом центре или маленькое уютное кафе, и начинается моя любимая часть дня. На смартфонах мы открываем карту Москвы, отыскиваем адреса университетов, в которых, возможно, будем учиться, – обычно они на разных концах города – и строим маршруты друг к другу, отмеряя расстояние километрами. Потом то же самое мы проделываем со студенческими общежитиями, куда нас, возможно, заселят, и иногда они оказываются не так уж далеко друг от друга – всего минут сорок на метро.
К вечеру, когда жара спадает до терпимых двадцати восьми градусов, мы снова направляемся к ближайшему торговому центру. На днях в одном из них мы наткнулись на Лешу.
Это случилось в мебельном магазине. Аня присматривалась к настольным лампам. Она прогуливалась среди стеллажей и вслух размышляла о достоинствах и недостатках попадавшихся на глаза светильников. Я остановился возле причудливой люстры, напоминавшей по форме морское чудовище из фильмов о пиратах Карибского моря. Аня, не заметив моего отставания, прошла дальше. За моей спиной звякнул колокольчик над входной дверью. Я непроизвольно обернулся. В узкий дверной проем протискивался высокий тощий парень в синем рабочем комбинезоне с несколькими массивными коробками в руках. Я придержал дверь. Он, тяжело дыша, вошел внутрь, поставил коробки на пол, смахнул пот со лба, выпрямился, чтобы поблагодарить за помощь. Я узнал его. Он узнал меня.
– Спасибо, – сказал Леша и опустил глаза.
Мы какое-то время молчали. Я осматривал магазин – перескакивал взглядом с одной лампы на другую, потом на шкафы, дальше на кухонный стол, барные стулья, детскую кровать и снова на настольные лампы. Леша, сгорбившись, смотрел под ноги. Колокольчик над дверью звякнул – вошел очередной клиент. Мы с Лешей посторонились.