Мы известили немедленно Скотленд-Ярд о пропаже. Генерал Райфилиппс разговаривал по телефону с Черчиллем, и министр дал приказ разыскать портфель во что бы то ни стало. Кроме того, он распорядился не принимать больше Савинкова в комиссии, хотя трудно допустить, чтоб мистер Савинков сам передал куда-нибудь этот документ с целью повредить делу.
Нельзя себе представить более неподходящего момента для этой пропажи! Премьер и несколько членов кабинета определенно недовольны политикой Черчилля, и мы все время хитрим, чтобы снабжать Деникина. В печати постоянно появляются извещения, что Англия не поддерживает Добровольческих армий, их снабжает Франция. И в такой момент у нас пропадает документ!
15 декабря. Портфель не отыскан. Майор Варбур-тон рвет и мечет. Остается предположить, что либо документ пропал безвозвратно, либо находится в руках, которые не намерены его выпускать.
Райфилиппс пригласил меня к себе и сказал:
— Вы должны принять участие в поисках документа. Он касался материального снабжения, а это ваше дело. Кроме того, вы виноваты, что Савинков вынес его из помещения министерства.
— Но я не имею ни малейшего представления, где он находится.
— Несомненно он у Келли. Кому еще нужен старый портфель Савинкова? Ведь не грабитель же на него напал в самом деле. Если вы найдете эту бумажку, министр не затруднится наградить вас.
— Дело не в награде, — сказал я. — Но если документ у Келли, почему он его не опубликовывает?
— Очевидно, у него какие-то задние мысли. Кроме того, опубликовать этот лист не так-то легко. Ведь это военные сведения, похищенные из министерства. Одним словом, обдумайте это дело и постарайтесь устроить.
Что мне оставалось делать? Я понимал, что неудача не слишком оскандалит меня, а успех даст значительные преимущества. Я решил посоветоваться с Гропом, который служит у нас при комиссии и пользуется уважением за свою проницательность. Назначил ему свидание в десять часов в баре на Грин-стрит. Он пришел в указанное время. Я объяснил ему подробности дела. Впрочем, почти все он уже знал без меня.
Гроп солидно помолчал, прежде чем сказать свое слово. Я ждал не без волнения, когда, наконец, он откроет рот.
— Дело это очень трудное, сэр, — начал он тоном профессора. — Келли не специалист по укрыванию документов, и, если ведомость у него, он может засунуть ее черт знает куда. Повадки профессионалов нам хорошо известны, но новички склонны к импровизациям. Это — первое. Во-вторых, я слышал, что с ним уже снюхались агенты коммунистов. Так оно и должно быть. Ведь Келли льет воду на их мельницу, и они прекрасно понимают, что бороться с Черчиллем здесь гораздо легче, чем на полях Украины.
— Все это мне известно, — прервал я Гропа. — Но мне необходимо вернуть документ…
— Здесь ничего нельзя сделать, — сказал Гроп решительно и прибавил: — Без хороших помощников. Помощники в таком деле совершенно необходимы. Например, если какое-нибудь лицо могло бы втереться в доверие полковника Келли и узнать, у него ли документ, и где приблизительно он находится, я взялся бы достать его в двадцать пять минут.
— Но такого лица нет, Гроп. Келли очень осторожен и никогда не скажет новому знакомому, где лежит бумага, так что этот проект надо бросить.
— Не скажите. Одно лицо могло бы втереться в доверие Келли без особого труда.
— Кто же это?
— Вы, лейтенант.
— Пустяки, это невозможно. Он подозревает меня в чем-то.
— Это неважно. Если вы притащите ему несколько секретных документов, он забудет прошлое.
— Но я не могу передавать ему документы.
— Этого и не требуется. Мы сфабрикуем фальшивки. Если Келли опубликует их, тем лучше, — его можно будет привлечь к суду. А ему вы можете сказать, что получили бумаги из вторых рук. Как?
План Гропа мне понравился. Наводнив архив Келли подложными документами, мы этим совершенно обесценивали его как противника. Мало того: в любой момент мы могли упрятать его в тюрьму.
— Идет! — сказал я сыщику. — Завтра в восемь утра будьте в комиссии. И мы сфабрикуем документ.
16 декабря. Утром мы с Гропом сфабриковали новый план снабжения добровольческих армий на февраль и март. Порты назначения грузов были взяты с потолка. Но с виду документ получился чистенький. Гроп переписал его на машинке и скрепил поддельными инициалами Черчилля. Мы показали нашу работу Вар-буртону, и она вполне удовлетворила его.
Вечером с этим документом в кармане я отправился на квартиру Келли. Встретил он меня сухо и сейчас же спросил, чем обязан моему посещению.
— Мне случайно достался один очень интересный документ, — сказал я. — Думаю, что он может вам пригодиться для вашего дела. Но, конечно, вы понимаете, это абсолютная тайна.
И я положил на стол перед Келли рукоделие Гропа.
— Кент! — закричал Келли радостно. — Признаюсь, я считал вас за подозрительного человека. Но теперь я вижу, что здорово ошибался. Простите меня.
Он крепко пожал мне руку и с радостью принялся рассматривать никуда не годную бумажку. Я тем временем распространялся на ту тему, что перестал верить в плодотворность блокады и готов бороться с Черчиллем.
— А что я говорил?! — закричал Келли. — Все англичане придут к этому рано или поздно. Огромные деньги летят на ветер… Черчилль — типичный авантюрист! Я не сочувствую большевикам, но мне еще меньше нравится, когда наши идиоты лезут не в свои дела.
И мы начали с ним беседовать о положении Англии и русской революции, причем в наших суждениях на этот раз обнаружилось полное единомыслие. Однако во время этого разговора Келли ни одним словом не обмолвился об интересующем меня документе.
Тогда я решил ускорить события. Поднялся и, взяв принесенный мною лист, начал прощаться.
— Как? — сказал Келли. — Вы его уносите? Разве вы не оставите его мне навсегда?
Я объяснил Келли, что получил этот лист от одного офицера, работающего в военном министерстве, и обещал вернуть его через два часа. Но если это необходимо, можно снять копию с документа.
— Принадлежностей для фотографии у меня тут нет, — произнес Келли, как бы размышляя о чем-то. — А копия меня не устраивает. Вот разве что…
Он задумался на минуту, а потом начал говорить:
— Вы меня ставите с вашей бумагой в затруднение, Кент. Скажу вам по секрету: мои друзья уже достали неизвестно откуда несколько документов, относящихся к снабжению добровольческих армий. Там есть и этот план. Но я не вполне ему доверяю, хотя инициалы Черчилля на нем имеются. Мы решили произвести проверку сведений, установить наблюдение за погрузкой и, если хоть одно из данных подтвердится, устроить министру грандиозный скандал.
Клюнуло… Я решил закрепить позиции.
— Но если у вас уже есть один план, то вам этот не нужен, — сказал я простовато и протянул руку к бумаге.
— Стойте! — закричал Келли. — Мы должны хоть сличить оба плана. Ваш позднейший — и в этом его достоинство. Кроме того, он идет прямо из министерства. Интересно также сравнить инициалы Черчилля.
— Где же ваш план? — опросил я.
— Я и сам не знаю. Но мы его достанем. Подождите.
Он взял трубку и назвал телефонный номер, который я запомнил. После этого он сказал кому-то, что ждет немедленно мистера Стаута, вместе с собачкой.
— Мне некогда, — сказал я. — Вряд ли ваш Стаут скоро придет.
— Он будет здесь через пять минут.
Действительно, минут через десять явился молодой добродушный гигант, с виду похожий на рабочего, занявшегося политикой. Очевидно, он был свой человек в квартире Келли.
— Нам нужна бумажка, Стаут, — сказал Келли. — Можете вы ее достать быстро?
— Могу, — ответил Стаут. — Теперь я ношу ее всегда при себе.