Командиру было не до шуток.
— Почему вы не вызвали меня, мисс? — спросил он.
— Он очень быстро ушёл, сэр.
Мистер Уэнрайт хмуро размышлял.
— Он не пытался применить гипноз?
— Нет, сэр.
— Гипноз — очень коварное оружие в опытных руках, — проговорил он. — Все учёные им владеют, а преступник скрывается среди них.
Мне его взгляд очень не понравился.
— В разной степени, — возразила я. — И это не означает, что вы снова должны применить Одиссеев метод и впредь запирать меня в рубке.
Немца стал душить тайный смех.
— Об этом стоит подумать, мисс, — серьёзно сказал командир.
Если он, и правда, решит меня обезопасить таким образом, то просчитается. Я не овца, которую везут на выставку, а потому берегут, как зеницу ока, я такой же член экипажа, как он и бортинженер, и ко мне не нужен особый подход.
— Пожалуй, это единственная возможность доставить вас на Землю живой, — продолжал мистер Уэнрайт. — Вчера вы не предупредили меня о своём приходе в рубку.
— Я знала, что в коридоре никого нет, сэр, но я сознаю, что это была моя ошибка. Теперь я буду очень осторожна.
— Надеюсь, мисс.
После обеда я уединилась в каюте с книгой, а потом почувствовала знакомый мне зов, но не такой властный. Меня вновь обжёг ужас. Я подошла к двери и прислушалась. Кто-то был в коридоре, но вёл себя очень тихо. Случайное прикосновение к ручке пробудило во мне воспоминание о ледяных пальцах Серафимы Андреевны, и я отдёрнула руку. Сирена, морская корова, устрица, а точнее убийца, был здесь. Он охотился именно за мной и усердно ловил меня на неосторожном шаге. Сейчас он ждёт, что я выйду. Наверное, он уже изучил мои привычки и знает, что примерно в это время я выхожу из каюты. Вчера он видел, что мистер Гюнтер тоже зашёл к себе, и побоялся шума, поэтому я не чувствовала присутствия постороннего, а сегодня бортинженер захватил в рубку справочник и намерен позаниматься.
Первой моей мыслью было вызвать подкрепление, но потом я поняла, что знание моих привычек может погубить преступника, если правильно взяться за дело. Мне неважно, кем окажется мой убийца, пусть даже… нет, только не Иваном Сергеевичем! Но жалость и ложный патриотизм в этом деле неуместны. Если мне удастся живой долететь до Земли, в опасности окажутся другие люди. Смерть ему не грозит, а изолировать его от остальных необходимо.
Мне пришлось ждать полчаса, когда я поняла, что мой враг ушёл, и почти сразу же со стороны рубки послышались шаги. Командир неторопливо прошёл по коридору, дошёл, наверное, до столовой и вернулся. По-видимому, он тоже изучил мои привычки и удивлялся, почему я ещё не в рубке. Теперь я могла покинуть каюту, но важно было, сделав это, не спугнуть «устрицу», поэтому я прихватила с собой свёрнутый лист бумаги.
— Мистер Уэнрайт, это вы? — громко спросила я, выходя. — Я проверяла расчёты и обнаружила одну неточность.
— Пройдёмте в рубку, мисс, — предложил командир. — Там вы объясните мне, что за неточность в расчётах вы допустили и по какой причине.
Мы молча проследовали по коридору.
— Что случилось, мисс Павлова? — спросил мистер Уэнрайт.
Бортинженер повернулся к нам, изображая повышенное внимание.
— Я хотела спросить вас не о расчётах, сэр, — призналась я. — Они точны.
— Я это сразу понял, мисс, — спокойно согласился командир. — Вряд ли вы стали бы кричать о своих ошибках на весь корабль.
Интерес мистера Гюнтера к происходившему повысился ещё более.
— Сколько человек нужно для того, чтобы задержать убийцу? — напрямик спросила я.
— Пока он никого не убил, — возразил командир, — так что его нельзя назвать убийцей. И надеюсь, что не убьёт, потому что я запрещаю вам рискованные эксперименты.
— Для меня никакого риска не будет, сэр. Я только скажу, когда его можно схватить.
— Когда?
— Завтра примерно в это же время или на полчаса раньше.
— Где?
— У двери в мою каюту.
— Он опять приходил, мисс? — догадался бортинженер.
— Да, и наверняка придёт завтра, если вы его не спугнёте. Но надо предусмотреть, чтобы он не улизнул в пассажирский отсек.
Командир подумал.
— Я соглашусь при условии, что вы не будете выходить, мисс Павлова, — сказал он.
— Хорошо, сэр. Это не будет опасно?
— Нет, мисс.
У бортинженера явно руки чесались схватиться с человеком, который ещё не стал убийцей, но стремится им стать, а раз пролив кровь, потеряет всякую способность сдерживать звериные инстинкты.
— Надо тщательно подготовить операцию, — предложил он.
— Я этим займусь, — ответил командир.
Мистер Уэнрайт больше не заговаривал на эту тему, но я знала, что мне больше не о чем беспокоиться и остаётся лишь ждать завтра.
25 февраля
Вчера я закончила запись тем, что беспокоиться мне не нужно, а сегодня я поняла, что буду беспокоиться весь день, пока операция благополучно не завершится. Я боюсь за командира и бортинженера, которым предстоит обезвредить будущего преступника. Я не знаю, насколько опасен этот пока ещё человек и с каким ожесточением будет он защищаться. Но мне остаётся лишь ждать и в нужный момент нажать на кнопку вызова командира.
Утром в столовой я встретила мсье Рока, который вновь сопровождал мисс Тейлор. Мы поздоровались. Не знаю, какие чувства испытывал он, а я думала, что, возможно, именно его и схватят в назначенный час.
— Я с вами не буду прощаться, мадемуазель, — двусмысленно произнёс он и увёл свою даму.
Я проводила его глазами.
— Мисс Павлова, — обратился ко мне командир, — если известное лицо придёт к рубке, то вызывайте меня, и мы его поймаем на несколько часов раньше.
— Есть, сэр.
Думала ли я когда-нибудь, что буду участвовать в захвате преступника, выступая в качестве приманки?
Известное лицо, а точнее неизвестный нам человек, не пришло к рубке, видимо, ещё вчера убедившись, что совершить это дело, которое не даёт ему покоя, здесь ему не удастся, а может, решив, что у моей каюты ему будет безопасней, потому что при неудаче ему легко отступить.
Время до обеда тянулось невыносимо медленно. Я готовила отчёт, где имелись все данные полёта и где среди прочих материалов было указание на мою теорию поворотов. Неужели когда-нибудь будет применяться и моя новая теория взлётов?
После обеда я ушла к себе, заперла дверь и стала ждать, читая книгу, но мыслями занятая происходящим снаружи, где царила тишина. Я знала, что время моего убийцы ещё не наступило, однако сосредоточиться на действии романа не могла, поминутно отрываясь от текста и прислушиваясь. Если он не придёт сегодня, значит, мы будем ждать его завтра, но он должен придти именно сегодня, иначе возникнет опасность, что он изберёт себе другую жертву и совершит дело, к которому стремится. Пророчества Серафимы Андреевны, вроде бы дающей понять, что мой конец близок, можно истолковывать по-разному. Я уже готовилась к смерти, когда услышала о двух мёртвых лицах. "Чёрная запись", пугающая меня, ещё не означает смерть, а если кто-то, но не человек, склонился над книгой, то это ещё не говорит, что он убийца. Настоящий убийца приходил вчера и придёт сегодня, обязан придти, потому что с его стороны будет бессовестно не придти, когда его ждут.
И он пришёл. Скромно, тихо и незаметно он прокрался к моей двери, и о его присутствии я узнала лишь по чувству страха, который возник без моего ведома. Потом он вновь попробовал овладеть моей волей и, наверное, постепенно, раз за разом, он обретал надо мной всё большую власть, потому что я ощутила, как туманится моё сознание, несмотря на противодействие разума. Я нажала на кнопку, а потом сразу обнаружила себя у двери, не заметив, каким образом там оказалась я. К жизни меня вернул холод ручки, этот спасительный холод, вновь вызвавший воспоминание и Серафиме Андреевне. "Куда ты? Там кровь!" — раздалось в ушах.
Попытки выманить меня из каюты прекратились мгновенно. Моя сирена метнулась прочь, остановилась, и послышалась возня, быстро смолкнувшая.
— Можете выходить, мисс Павлова, — прозвучал голос командира.
Я вышла, и сердце моё упало, когда взгляд упёрся в Ивана Сергеевича.
— Здравствуйте, Наталия Николаевна, — сказал он по-русски. — Давно с вами не виделись. Теперь опасность вам не грозит.
Он мало переменился, лишь на висках выступила лёгкая седина.