- Но матушка всю свою сознательную жизнь прожила во Франции.
- У нас теперь, как у евреев, национальность по матери определяется? – лукаво парировал мужчина, откинувшись на спинку стула. Он чувствовал, как Луиза злиться (это было заметно по ее лицу - она морщилась и изредка поддергивала носиком).
- Я – патриотка. Я – француженка! – бойко отозвалась девушка.
- Слишком много «я», не находишь, Мишель? – Рэмьер усмехнулся, кинув взгляд на друга. Тот же в свою очередь посмотрел на товарища с укором. Его взгляд так и говорил: «Эта тема уже не нова. Поспорили и хватит». И на минуту показалось, будто Мишель намного старше Рэмьера, хотя, на самом деле, все было иначе.
- Все, отстань. Прилип тут, - фыркнула Луиза и обхватила свою кружку двумя ладонями, явно показывая этим действием свое нежелание продолжать спор. Но затем обратилась к мадам Анжеле, которая все это время наблюдала за словесной перепалкой ассасинов:
- Чай очень вкусный. Спасибо. Я прям отогрелась.
- Да не за что, - глава бюро улыбнулась и прошла в «кабинет». Она нервничала: милый друг запаздывал, а на улице был страшный ливень.
Однако вскоре ассасины услышали из коридора возмущения мадам. Они прекратили свои споры и обсуждения и с любопытством выглянули из-за угла. И какое было их удивление, когда они увидели, как мадам Анжела держала руками метлу, будто это оружие, и направляла ее на мсье Моро. Луиза прикрыла ладошкой рот, дабы не засмеяться вслух.
- А я говорю не пущу. Ты весь промокший и в грязи. Я не для того бюро в чистоте содержу, чтобы такие вот избранные, как ты, приходили грязными. Ишь чего думал! Дуй через заднюю дверь, а там в лазарет.
- Анжела, - страдальчески проговорил Моро, заметив, как свидетелями их сцены стали его товарищи. «Какой стыд и позор! Как упрямы эти женщины!» - невольно думал про себя мужчина.
- Давай, давай, - мадам без стеснения стукнула того метлой по голове и все-таки заставила выйти из дома.
Анжела стукнула метлой по полу, гордо вскинула голову, довольствуясь своей победой. Все-таки не каждый раз удается вот таким необычным образом отстаивать свою точку зрения.
- А вы чего пришли. Не на что тут смотреть! – мадам нахмурилась и, отставив «грозное оружие», махнула на них рукой. – Идите обратно в комнату. Я сейчас ворочусь.
Ассасины поспешно скрылись. Анжела услышала смех Луизы, и это вызвало улыбку на ее лице. Однако пора было думать о друге.
- Так, так, так чистая одежда, - забормотала мадам себе под нос и торопливо прошла в свою комнату.
«Моро в тот вечер, конечно, был неправ. Так неприлично опаздывать да приходить в таком состоянии, будто его кто-то специально пустил кубарем по холму. И еще заявлять потом, что я была бестактна и проявила чрезвычайное неуважение. Статус ему важен! Бр… Экий гордец»
- Давай сюда свою одежду. Я ее приведу в надлежащий вид, - буркнула мадам Анжела, все еще тая обиду на то, что тот обвинил ее (цитируя) «в целенаправленном унижении своей персоны».
Женщина торопливо взяла всю грязную одежду ассасина (а ведь когда-то она белоснежной!) и стала складывать, перепроверяя вещицы на наличие оружия и других ценных предметов. Все-таки перспектива получить при стирке ранения или потом нагоняй от хозяина вещей была не так привлекательна.
- Лучше скажи, чего ты так задержался?
- Представляешь, - мужчина был за ширмой, переодевался в предоставленную мадам одежду, - я уже покидал здание, где была моя цель. Кстати, как обычно, все прошло без шума. Так вот столкнулся на улице с нашим давним знакомым. Попробуй угадать, кто это?
- Хм, - мадам нахмурилась, стараясь вспомнить всех их «давних знакомых». Их было много, так как часто их проказы воспринимались не только со смехом, но и с обидами. – Может, Гарсия? Он вечно точил зубы на нас и постоянно говорил, что будет мстить. А мы, как ты помнишь, вечно портили его ботфорты.
- Штука, согласись, была удачной, - мужчина смеялся. – Но нет. Это не он. Ладно, скажу. Помнишь Бонне из старших?
- Неужели?
- Именно. Так вот. Обменялись фразами. Слово за слово, ну и на мою колкость и спешку он решительно вызвал меня на дуэль. Делать было нечего. А отказать, сама понимаешь… Такое непростительно. Нашли секунданта, место. В спешке наметили барьер. Только ты не подумай, все обошлось без последствий. Помешал дождь, начавшийся так внезапно. Из-за него оба выстрела были произведены в воздух. В итоге сошлись на мечах. Ну, тут ты догадываешься, каков исход. Мне нет равных.
Анжела терпеливо слушала его. Она припоминала Бонне по тому, как тот видел в ней и Моро лишь бездумных глупцов, неспособных на серьезные поступки. Он часто говорил, что им не место в братстве, стремился поднять свою значимость. На его колкости и упреки, друзья постоянно затевали против него проказы, и если шутка удавалась, то делали из парня посмешище. Правда учителя старались соблюдать равноправие, потому и наказания были. Но они были нестрашны, ведь приятно осознавать, как ты сумел обставить и кольнуть в слабые места ненавистного соперника.
Мадам нахмурилась, заметив на рубашке Моро следы крови. В ее душе вспыхнул сначала страх, а затем и обида на то, что друг скрыл от нее ранение. Однако Анжела отметила, что вещь была цела, так что скорее всего это была кровь противника или убитой цели.
- Вот поэтому-то и опоздал.
- Смотри, как бы руководство не узнало, - опомнилась Анжела.
- Не беспокойся. Не узнает, - Моро вышел из-за ширмы, вытирая лицо, затем ладони полотенцем. – Ладно, нас ждут, - он откинул полотенце и с улыбкой взглянул на друга.
- Вот теперь-то ты похож на человека, - мадам подхватила сложенные вещи. – И да, там я еще обувь тебе приготовила. Не смей надевать свои! С них просто сыпется клоками грязь, - женщина хмыкнула.
- У тебя тут что, штат по пошиву и хранению одежды и обуви? – удивился ассасин.
Мадам ничего не ответила, лишь улыбнулась на его слова.
«Тот вечер был наполнен чтением книг и вечных споров. В основном Мишель спорил с Моро и Рэмьером (я была права, последний был старше меня да друга на год и являлся мастером да напарником Моро), а Луиза глядела на них, как на детей, и читала выдержки из произведений. Я сидела в стороне и только наблюдала за их общением. И до чего же было мое облегчение, когда они были заняты не революцией, не государственными делами, а проблемами человека, личности. Впервые за всю свою жизнь мне довелось почувствовать себя невольным свидетелем светской беседы. Вот только участники были не дворяне, не графы, не придворные, а обычные люди. Даже несмотря на то, что мы были ассасинами, мы должны были уметь думать, размышлять и понимать этот мир, в котором каждый из нас жил, должны понимать этот народ. Однако этого-то и боялись многие учителя. Ведь проще, когда ученик строго выполняет задания, не задавая вопросов, не думая. Ему достаточно сказать: «Так надо» - и он исполнит поручение.
1787 год»
Комментарий к 4.
Мишель - ударение на “е”.
Рэмьер - ударение на “е”.
Анжела - ударение на первую “а”.
Моро - ударение на первое “о”.
========== 5. ==========
«С тех пор, каждую неделю, в бюро по вечерам становилось уютно и так тепло. Не только от жара полений, но и от таких разговоров. Луиза, если приходила раньше остальных, помогала часто по хозяйству. Она даже как-то принесла вещицу, которая теперь стояла на одном из стеллажей в бюро на самом видном месте. Это был макет флорентийского собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Девушка оправдала себя тем, что эта вещица досталась ей от отца, а она лишь завершила начатое им воссоздание собора. Как оказалось, ее отец часто создавал незатейливые вещицы, поделки, из-за чего в ее детстве было много всякого прекрасного. Однако… Этот подарок дал очередной повод Рэмьеру назвать ее итальянкой! Неугомонные.