А на следующий день по праздничному городу мы ехали в аэропорт. В машине Димка держал меня за руку. Наше прощанье, как мы оба ни хорохорились, вышло грустным. Пронзительным и очень нежным. Я знала, что прощаюсь с ним навсегда. Даже если мы встретимся, это будет уже не то. А еще я расстаюсь со своим безответственным, несчастным и счастливым прошлым, когда я была только объектом для забот и обожания. Теперь я взрослая женщина. Как все.
Об этом я думаю и сейчас, сидя на deck и глядя на океан. От Димки пришло послание. Всего одно и короткое, вроде телеграммы: "Долетел хорошо. Всем спасибо. Был у ваших, подарки вызвали бурный восторг. Поздравляю с наступающим Новым годом. Love, Дима".
Текст его письма не имеет значения, не в тексте дело.
Завтра - Новый год. Двухтысячный".
* * *
Одним предновогодним вечером в квартире на Московском собралась вся семья. Дед накануне вернулся из Луги и объявил, что к концу января переберется туда "для постоянной дислокации" - начинается работа. Жить он будет у Орехова. У того - собственный дом, который он занимает один, в силу чего очень рад квартиранту...
- Заберу Филимона, ему на природе вольготней, поносится, а то, вон, чистый поросенок.
- А мы, Лидия Александровна, будем часто приходить, с ночевкой! - сказала Ася, которой мрачная атмосфера в собственном доме стала невыносима. Крупных скандалов, тем более драк, уже не было, но Вовка - весь как струна и продолжает ежедневно допрашивать... А допросив, замолкает на весь вечер, что-то тяжело обдумывая. Его поставили на учет в диспансере, предлагали оформить инвалидность, и это привело Владимира в полный мрак.
- У нас новость, - сообщил дед, - два дня назад заходил Дима, передал подарки от Катерины, сейчас получите. Доложил: выглядит она прекрасно, совсем почти не хромает, красивая, веселая. Да и он тоже веселый и весь загорелый будто с курорта.
- По телевизору показывали - у них там, и правда, настоящий курорт, сказала Ася.
- Господи, до чего ж я рада за Катюшу, - Лидия Александровна быстро перекрестилась. - Вот как бывает: не было бы счастья...
- Тебе бы. Такого. Счастья, - со злобой отчеканил Владимир, сверля мать глазами, и та сразу сникла. Все замолчали. Жена смотрела испуганно. Дед встал и включил телевизор.
Показывали фильм "Ворошиловский стрелок". Про то, как молодые мерзавцы изнасиловали девочку, а дед отомстил. Отстрелил главному насильнику причинное место, да и с остальными разделался по полной программе.
- Ой, это страшное, я смотреть не буду, пойду Славика уложу, - сказала Ася.
- А давайте вообще выключим, - предложила Лидия Александровна. - Или на другой канал...
- Ну уж нет. Начали - будем смотреть, - уперся Владимир. Дед внимательно поглядел на внука. В полном молчании досмотрели фильм до конца. Лидия всхлипывала. Александр Дмитриевич бросил, поднимаясь:
- Брехня все это. Идеология собачья.
Владимир, отшвырнув стул, вышел в кухню. Все испуганно посмотрели ему вслед. А он, стоя у окна, думал о том, что все-таки не так надо было. Струсил, десантник хренов. А должен был, обязан! - уничтожить Гришку своими руками. Как этот старик из кино. Передоверил Стасу, тот - кому-то еще. А тот сделал - не сделал... Теперь не проверишь... А вдруг скот целехонек, живет себе под другой фамилией? Надо было самому, так надежней... Черт бы всех побрал! Вон радуются, у Катюши большое счастье. Ах! Ах! Избавились от заботы... Димка, главное, - "веселая". А сам, подонок, тетя Зина говорит, скоро женится. Встретил тут ее во дворе, недовольна: "Невеста - курам на смех, ни кожи, ни рожи. А жениху всего-то двадцать один, как он будет с этой пигалицей да всю жизнь? Вот ваша Катенька - это да. И красавица, и умница, умней моего дурака раз в десять. Я, - говорит, - надеялась, когда он туда ездил, - договорятся, а она, видать, получше нашла. Побогаче! Американца, не из наших дураков", - в голосе тети Зины, только что таком сладком, неожиданно появилась ярость. Тоже хороша стерва. ... А Катюха, может, так никогда и не выйдет замуж. Ходит без палки - доблесть. И эта ханжа туда же: "Не было бы счастья..." Счастье нашла. Да у нее теперь на всю жизнь страх перед любым мужиком! Если бы хоть знать точно, что Гришка подох...
Про то, что Григория уже полгода нет в живых и, значит, даже выйдя на его след, никакой Вовкин киллер из бандюг не смог бы выполнить заказа, знал только один человек на свете, полковник в отставке Александр Дмитриевич Крылов. То есть про киллера ему, конечно, точно известно не было, так, кое-какие догадки...Что, кстати, в свое время и подтолкнуло к действиям. А вот про последние секунды жизни ублюдка ему было известно все досконально.
Получив в свое время Катюшкин дневник, Александр Дмитриевич и в мыслях не имел его читать - как тут читать, когда не велено? Раскрыл тетрадку только потому, что искал, маразматик, листок с телефоном справочного больницы, сама же Катерина и дала -вместе с дневником. То есть она-то дала по отдельности, а он с переляку сунул листок машинально в тетрадь. А накануне операции принялся искать: перерыл все карманы, ящики стола, дознавался у дочери - не видала ли. Не нашел. Собрался было звонить Володе и тут, сквозь склероз, вспомнил, что Катюша просила передать тому тетрадку. Взял эту тетрадку, полистал на всякий случай, и - вот она, бумажка! Сам же и сунул, когда прощались с внучкой. Достал листок и хотел уже закрыть тетрадь, как вдруг наткнулся на одну фразу. И не поверил глазам. Этого не могло быть, ошибся, не понял чего-то! Он внимательно перечитал ту фразу, потом - всю страницу, заглянул в предыдущую, все еще надеясь, что Катерина чего-то нафантазировала, она умеет - сочинила страшный рассказ. Но надежда тут же пропала. Она писала о себе. Правду.
Дальше он читал, не отрываясь, только раз отложил тетрадь, чтобы взять в аптечке и положить под язык крупинку нитроглицерина. Лиды дома не было, работала. Вернется - спросить? Нет, она не знает, не может знать, не то руки наложила бы на себя... А эти ее покаянные речи? Молитвы?.. И все же Александр Дмитриевич был уверен - всего дочь не знает, а проклинает себя за то, что привела в дом человека, которому на ребенка было наплевать. Вот он и недоглядел. Нет, толком Лида ничего не знает, а Катерина - помнит в подробностях... И с этим живет. Если это жизнь...
Ночь перед операцией Александр Дмитриевич не спал - волновался за внучку, а перед глазами все стояли строчки из дневника, написанные ясным, школьным еще, но твердым почерком. Столько лет - и никому ни слова. Что же у нее в душе-то творится? Ад. И ничего не поделать, не поговорить. Найти и наказать? Что это даст? Нет, сделать тут уже ничего нельзя. Значит, и ему теперь придется с этим жить.
Так думал Александр Дмитриевич той ночью. Потом отдал дневник внуку. И только через несколько дней, когда Владимир, бледный, средь бела дня ворвался в квартиру и сразу - за альбом, искать фотографии, дед понял: прочитал, знает... По тому, как тот нервно рылся в альбоме, не находя снимков, - их Александр Дмитриевич на всякий случай загодя вынул, - по дрожащим Володькиным пальцам сделал вывод: парень принял решение. Если не помешать... Вовка найдет ублюдка и убьет. Характер горячий, а башка не шибко работает. Сядет парень. Отговаривать, переубеждать? Смешно! Один выход. Опередить.
Полковнику Крылову, воевавшему в "горячих точках", убивать приходилось. И не раз. Особенно в Афгане. Что ж, будет, в крайнем случае, на его совести еще одна жизнь. Врага. Врага настоящего, куда хуже и подлее тех духов, которых истреблял, не задумываясь о ценности человеческой жизни. Война есть война: или он - тебя, или ты - его. А внуку кровь на руках ни к чему. Ему жить.
Но это - в крайнем случае. Чтобы Владимир не стал убийцей, убивать самому вовсе не обязательно. Первая задача - найти. Найти... Потом будет видно можно сдать в милицию, хотя это вряд ли, поздно. Можно покалечить... Да просто запугать! Чтобы ублюдок, сменив фамилию, убрался и прятался до конца дней. И никто не найдет. Ну... а если не выйдет... тогда... Взять на себя.