Роналд сразу увидел мой ужас и, смеясь, сообщил, что Джерри - сын его покойной сестры и его, Роналда, единственный наследник. А явился сюда столь стремительно потому, что до смерти боится, как бы дядя на старости лет не женился на молоденькой авантюристке, а тогда - прощай наследство! И так он бдит не первый год, не жалея себя. Мы решили его разыграть, изобразить, будто я как раз и есть та самая молоденькая авантюристка и у нас с Роналдом бурный роман. Мыше и Рут мы ничего говорить не стали, а то они начали бы нам подыгрывать и, будучи дилетантами, только бы все испортили.
Получилось здорово! За столом я сидела рядом с Роналдом, нежно называла его Ронни, от чего у моих лезли глаза из орбит, "Ронни" называл меня Кэт, а иногда, понизив голос, - бэби, подливал вино, накладывал закуски, - ухаживал вовсю. Ровно в полночь, с первым ударом часов - у Роналда в столовой стоят на полу старинные часы с боем, - он галантно поцеловал мне руку. А потом, когда мы все сидели на террасе, мой "Ронни", в полутьме, как только мы оказывались в поле зрения наследника, как бы украдкой ласково гладил мое плечо. Я видела недоуменную физиономию отца, но это пусть, главное, я видела, как истерически взволнован Крысак, он просто не находил себе места. Мы с Роналдом нарочно сели в отдалении от всех, он в коляске, я рядом в кресле, так наш грызун каждую секунду, мелко тряся огузком, подбегал что-нибудь спросить, предложить или сообщить. Роналд, видимо, решил создать кризисную ситуацию и во время очередного явления Крысака с коктейлями для нас наклонился ко мне и демонстративно поцеловал в щеку. Потом извинился на ухо, дескать, - условие игры. Но я вдруг поняла, что поцелуй мне понравился и я, кокетка, хотела бы его повторить. Только по-настоящему. И пустилась во все тяжкие. Выпила подряд два коктейля "Манхеттен", казалась себе роковой женщиной и стала пристально смотреть на Роналда. Он почувствовал мой взгляд и повернулся. В глазах его было сперва недоверие, потом удивление. И он тихим голосом спросил:
- Вы... в самом деле этого хотите?
Я молча кивнула. Он сказал:
- Ваш отец меня убьет.
- А Джерри - меня, - сказала я, - но я не боюсь. А вы?
В это время над водопадом погасла последняя ракета, стало темно, и я почувствовала, что он меня целует. Не как в первый раз, а в губы, да так, что у меня захватило дух.
- Все, соблазнительница, - сказал Роналд и отпустил меня. - Пожалейте старика.
И в это время на террасе вспыхнул свет - Крысак в панике врубил электричество. Жалко - по-моему, не видел всего.
Вскоре мы уехали домой, и по дороге я наконец объяснила все Рут и Мыше. Рут смеялась, а Мыша только качал головой. Потом назвал меня легкомысленной леди, которая еще многих сведет с ума.
На другой день я позвонила Роналду. Должна же я была, как воспитанный человек, поблагодарить его за прекрасно проведенный вечер, не правда ли? Он сказал, что вечер был действительно прекрасный, и будь он молодым и, главное, здоровым... как там? "Будь я самым достойным, самым умным человеком и будь я свободен... от моей коляски... я бы сейчас на коленях просил вашей руки и любви. Я правильно сказал? Я давно читал Толстого, но когда-то многое помнил наизусть". Только тут я, поначалу обомлевшая, поняла, что он цитирует по-английски "Войну и мир", то место, где Пьер объясняется с Наташей Ростовой. Еще он сказал, что наш розыгрыш удался с потрясающим результатом. Джерри, весь трясясь, пытался воспитывать дядю. Визжал, что поведение почтенного джентльмена с этой русской просто шокирует. Любому наблюдателю ясно: ей (это мне) нужны только его деньги. Only money! Only! Потом рассказал пару ужасов про русскую мафию.
"А вы? Что вы ему ответили?" - "Сказал, что моя личная жизнь - не его дело. Абсолютно! Я вообще в ближайшее время собираюсь в Россию. После чего и поговорим. Он уехал, находясь на грани безумия, и не удивлюсь, если в ближайшее время подошлет ко мне психиатра". - "А ко мне - наемного убийцу!" подхватила я.
Так прошло празднование Нового года. Очень весело. Хотя здесь, у нас, торжественно встречать Новый год вообще-то не принято, здесь главное Рождество. Но мы встретили Новый год вот так, по-русски.
Первого января мы отсыпались, а когда встали, я потащила всех в бассейн. Мыша нас с Рут фотографировал, и я уже послала экспресс-почтой домой снимки я в бассейне в разгар зимы. У меня очень красивый ( и очень открытый) купальник, вообще карточки получились. Хорошо бы Димка зашел к нашим и они ему их показали... Послать такую фотографию домой женатому человеку я ведь не могу.
С Ронни (это имя он попросил ввести в повседневный обиход) мы продолжаем дружить и встречаться на берегу океана. Он теперь приезжает каждый вечер, а раньше - только в хорошую погоду, хотя и довольно часто, поскольку погода здесь, в основном, обычно хорошая. Со мной он нежен, я с ним - тоже. Он мне нравится. Правда. Похож на Рузвельта. И вообще... Короче, по-моему, он настоящий мужчина, несмотря на коляску.
Вчера я думала о Димке и вдруг что-то сочинилось. Надо бы послать ему, но... У него, поди, теперь дома цензура и - как это? Агитпроп?
Весна - это радость, но ты ни при чем.
Я озером стану, ты - светлым лучом.
Ты был моим братом, а стал водопадом
И солнцем играешь, как желтым мячом.
Весна - это солнце, но ты ни при чем.
Я стану синицей, ты - черным грачом.
Ты был моим братом, а станешь закатом,
Прозрачным потоком и чистым ключом.
Весна - это слезы, но ты ни при чем.
Хлестнули рассветы холодным бичом.
Ты был моим братом... Ты стал моим братом.
Весна - это радость, а ты ни при чем. *
Нет, ей-Богу, я, кажется, поэт, и поэт истинный. А?.."
* * *
Март. Уже март. В Калифорнии бушует настоящее лето. Цветут бугенвилии и какие-то большие белые цветы на деревьях, похожих на магнолии. Только цветы, как из воска, - без запаха. Катя спрашивала и Рут, и отца, и Роналда, что это за деревья, - никто не знал. И она подумала, что они тут не засоряют мозги ничем лишним. Рационалисты!
Этими своими критическими (зато "патриотическими") наблюдениями Катя не делилась ни с кем. Было бы неблагодарностью как-то не так говорить о стране, вернувшей ей здоровье. Кроме того, она боялась огорчить отца, он так старался, чтобы ей было хорошо. Ей и было хорошо, но... иногда абсолютно не с кем поделиться своими мыслями и наблюдениями. Эвелин просто ничего не поняла бы, говорить с ней на серьезные темы - все равно что с Ником и Машей. А отцу, и тем более Рут, рассказать можно далеко не все. Не могла же она сказать Мыше про свои женские переживания, про ночь с Димкой, тем более про теперешние свои мысли. Рут? Она - примерная католичка, и обсуждать с ней, что испытывает Катя, когда Роналд берет ее, допустим, за руку... Страшно даже себе представить!
Рут безусловно нравилась Кате. Она была милая, добрая, хорошо относилась к ней и, главное, любила отца. Решительная и энергичная, умела не давить своей энергией и не навязывать мнений. Словом, была настоящей американкой, в самом лучшем смысле слова - умела уважать чужую свободу. Но Катя теперь понимала, почему, например, Рут с отцом заключили негласный договор не касаться в разговорах российской политики, экономики, перспектив. И особенно войны в Чечне. Рут, увы, считала Россию непредсказуемой, отсталой страной, раньше опасной, потому что сильной, мощной и агрессивной, теперь - слабой, но по-прежнему ядерной и невменяемой, а потому нуждающейся в жестком руководстве цивилизованного мира. Об этом можно было догадаться по отдельным репликам, реакции на новости из России, наконец, по тому, что Катя услышала на ее лекции. Удивительно: у Рут в Москве было много друзей, некоторых из них она искренне любила, помогала, вечно возила подарки, лекарства. Но в рассказах даже об этих людях сквозило что-то... какой-то легкий оттенок превосходства. Точно речь идет о малых детях, хотя среди них имелись и академики, и известные политологи, и журналисты. И еще Бог весть какие интеллигенты. Кате казалось, что каждую свою поездку в Россию Рут рассматривает как довольно опасную экспедицию, вроде путешествия Миклухо-Маклая - на Новую Гвинею. Он ведь тоже любил своих папуасов, среди них у него были друзья. Но... как бы друзья местного значения, для того чтобы общаться с ними там, на Берегу Маклая, а не в Петербурге. При этом Рут с почтением и восторгом относилась к русской культуре, считала Петербург красивейшим городом мира, обожала Эрмитаж, русский балет, признавала отдельные успехи в науке. Как это все совмещалось?.. Проскальзывало еле заметно, но Катя улавливала. Она всегда была наблюдательной, проведя столько лет в изоляции. Иногда ее недетские выводы поражали Димку, и он искренне считал ее самым умным человеком на свете. Димки сейчас рядом не было. Уже не будет. Выкладывать свои соображения по поводу Рут отцу - невозможно. Даже подло! Так и получалось, что иногда поговорить, о чем хочешь, не с кем.