Когда же студия расположена на утеплённой лоджии однокомнатной квартиры в Чертаново Южном, поводов для сомнений в себе предостаточно. И несмотря на то, что ты точно знаешь, что за последние годы ты реально вырос и как аранжировщик и как звукорежиссёр — то есть реально до такого уровня, что тебе, грубо говоря, всё равно, ЧТО и на ЧЁМ сводить — от тебя всё равно начинают исходить флюиды какого-то венца лузерства, флюиды чего-то среднего между главным героем «Красного цветка» Гаршина (кстати, это тема нашего следующего урока по литературе) и князя Мышкина. И хотя всё это по-прежнему очень трогательно — сие есть уже совершенно иной жанр, в котором циркулируют уже совершенно иные денежные массы:). Да и сам ты не понимаешь, для чего ты вообще существуешь: для того, чтобы писать музыку и философские трактаты или же всё-таки для того, чтобы водить ребёнка в сад, в кружки и заниматься с ним музыкой или чтением… При этом сам ты можешь сколько угодно прекрасно и точно знать, что и то и другое — Единое Целое, но… Боюсь, что это больше почти никому непонятно.
Это непонятно, в сущности, даже моей матери, которая, всю жизнь занималась немного-немало построением своего, так сказать, творческого бизнеса, своей музыкальной школы, своего довольно известного и у нас и за бугром детского хора. Её почти никогда не было дома, а когда она была, то я воспринимал это, как нечто из ряда вон выходящее, как дурной сон (лето всегда было для меня вообще тихим ужасом). Отца моего моя бабушка, мамина мама, выжала из семьи ещё когда мне было два года, объяснив маме, как это хорошо и правильно. Мама не имела тогда навыков противостояния собственной властной и, конечно же, именно потому одинокой матери и согласилась, что так будет лучше. Ей не хотелось заниматься семьёй. Моего отца она искренне не уважала или… искренне думала так с лёгкой руки моей бабушки. Во всяком случае, её довольно быстро устроил расклад при котором мною в основном занимается бабушка, а она занимается своей музыкальной школой, которую ей действительно ещё в советское время удалось выстроить буквально на пустом месте, предварительно отыскав оное пустое место на карте города Москвы.
Однако что-то я отвлёкся…
М-да… Ну вроде голос довольно трогательно вгружает в куплетах. Не могу пока полностью отвечать за идеальный баланс каждой фразы, но в целом вроде неплохо. Пойду разгружу несколько уши. Заодно немного попреподаю:)…
Всё, короче, поеду в «Маму»…:)
16 января 2011-го года
Опять с утра пораньше дрочил «Девочку». Пожалуй, что более-менее нравится наконец. Голос немного странно звучит, то есть именно так, как и должен:).
В завершающих стадиях сведения мне нравится, что любое самое минимальное движение, которое совершаешь в эквализации ли, в панорамировании или в балансе приводят к немедленному изменению всей звуковой картинки в целом. Во всяком случае, к изменениям, заметным лично мне, лично моим ушам. Вероятно, по этому признаку — когда минимальные действия на любом из трэков приводят к изменению окраски, да и даже порой характера, всего микса — и можно определять стадию готовности фонограммы к сбросу на две дорожки в принципе. Ведь в самом начале сведения фейдера могут буквально ходить ходуном, но на таком, начальном, этапе концептуально от этого не меняется особенно ничего. В финальной же стадии, достаточно тронуть хоть что-нибудь и от этого меняется всё… То есть, опять же таки, всё, как в Жизни:)… Да и даже в глобальном устройстве Вселенной…:)
Вчера в общих чертах собрал инструментальную часть в «Ангеле Смерти». Пока нравится. Там, правда, очень много возни с перкуссией, ибо по сути дела в припевах там играет чуть не оркестр японских барабанщиков совместно с оркестром ударных инструментов под управлением Пекарского:). Естественно, каждый условный гражданин-барабан идёт по своей отдельной статье:), то есть на своём трэке… Вечером надеюсь продолжить. Несколько минут назад сделал очередной сброс «Девочки», который уже быть может и останется итоговым.
Вернулся домой около семи. Весь вечер занимался «Ангелом Смерти», он же — «Иди домой…»:). Пока вроде получается вполне убедительно. Всё как-то в целом звучит так, что голос ложится практически идеально без единого вмешательства в эквализацию и, в общем-то, даже без какой-либо обработки. Хотя, конечно, тут не стоит слишком спешить с принятием окончательного решения.
В общем, это вполне объяснимо, поскольку некое естественное эхо на нём есть и так, ибо студия «Синтез-3» узкая и длинная и, прямо скажем, не все, мягко говоря, поверхности тут заглушены. В принципе, в студии Консерватории (как бы сбоку; если стоять лицом к Большому Залу, то как бы в правую арку между правым крылом и, собственно, Большим Залом; там ещё в последние почти 20 лет на 4-м этаже «Термен-центр») сама лестница описанной в скобках пристройки использовалась некогда как голосовая камера. Так и у меня:). В некоторых ситуациях мне действительно нравится как звучит моя студия, так сказать, сама по себе. Она очень маленькая, но настолько странная, что стоит мне сместиться хотя бы сантиметров на 30, или чуть повернуть собственный корпус, как характер эха, поступающего в микрофон, существенно меняется. Конечно, многие акустические точки «Синтеза» я давно изучил, но многие ещё предстоит открыть:). Например, акустическая гитара лучше всего пишется, как ни странно, если сидеть примерно в полутора метрах от компа, вполоборота к нему, лицом к бескрайнему пустынному пейзажу по ту сторону жёсткого пластикового остекления (склон оврага, высохшее русло реки, каскад технических прудиков и почти вся Москва впереди: в ясную погоду видна даже Останкинская телебашня, растущая на другом конце города) и 220-й ОКТАВОЙ с характеристикой направленности «круг»:).