люционера-мыслителя, характеризуют самый тип его речи, и по всему
видно, что они почувствовали значительность этого человека, силу его
ума. Из немногочисленных записей о встречах с Гюго после его возвра
щения из изгнания возникает впечатляющий образ неукротимого старца,
исполненного неослабевающей жизненной и творческой энергии.
Суждения Гонкуров о деятельности сотоварищей по литературному
труду бывают порой резко неодобрительны. Как правило, это объяс
няется их глубоким убеждением, что предпочитаемый ими художествен
ный метод со всеми его оттенками является действительно наилучшим.
Не удивительно, что они усматривают фальшь и ходульность в «Рюи
Бласе» и в «Отверженных» Гюго: эстетика романтизма отвергалась всей
«натуралистической школой»; но они многого не приемлют и у своих
соратников в литературном движении. Так, у Флобера им не нравится
холодность его стиля, его склонность погружаться в далекое прошлое;
«Искушение святого Антония» отталкивает их своей неживой символи
кой. Роман Доде «Бессмертный» вызывает критические замечания
Эдмона Гонкура ввиду своего сатирически тенденциозного характера.
Более чем сдержанно отзывается Эдмон Гонкур о творчестве Золя,
который стоял, казалось бы, всего ближе к нему по творческому методу.
Гонкуру был чужд демократизм Золя и вытекавшие из этого особенно
сти Золя как художника: гиперболизм, широта и многоплановость его
романов, отсутствие у него вкуса к «изящному». Золя был для Гонкура
слишком масштабен и «груб». Нередко на отзывы Гонкуров о тех или
иных писателях налагали отпечаток их личные чувства. Это сказалось,
в частности, в записях, посвященных Золя. Гонкур видел, что Золя
затмевает его, и с годами у него росло чувство ущемленности и раздра
жения. На страницах «Дневника» он все чаще вспоминает о заслугах
братьев Гонкуров, намекая на то, что Золя будто бы лишь воспользовался
их достижениями. Несколько раз дело едва не доходило до открытых
конфликтов. В «Дневнике» есть любопытные страницы об объяснениях,
которые проходили между Гонкуром и Золя в связи с опубликованием
в 1887 году группой молодых писателей так называемого «Манифеста
пяти», направленного против Золя. Авторы «Манифеста» возмущались
«грубостью» Золя и, не называя прямо имен, противопоставляли ему
Гонкуров и Доде. Были основания предполагать, что Гонкур причастен
к составлению этого документа, хотя сам он это отрицал. Действительно,
30
к Эдмону Гонкуру лепились в то время молодые литераторы, отходившие
от реализма.
Запечатленная в «Дневнике» Гонкура история его отношений
с Золя — не только интересный биографический эпизод. В ней отрази
лись принципиально важные для развития французской литературы
обстоятельства. Эдмон искренне не мог понять, почему предельно прав
дивое, как он верил, творчество братьев Гонкуров не имеет такого же
шумного успеха, хотя они всегда были даже более последовательными
натуралистами, чем вождь школы — Золя. Между тем как раз в этой-то
«последовательности» и заключалась беда Гонкуров. Не было случайно
стью и то, что молодые представители зарождавшегося антиреалисти-
ческого движения более благосклонно относились к Гонкурам, чем
к Золя. В творчестве Гонкуров они находили некоторые созвучные себе
мотивы. То, что у Гонкуров лишь намечалось, но вытекало из их худо
жественной системы, писатели «конца века» развили впоследствии, еще
больше оторвав литературу от общественной жизни, сосредоточившись
на субъективном и подсознательном.
Эдмон Гонкур допускает в «Дневнике» выпады против своего млад
шего современника, великого реалиста Мопассана. И тут в основе лежат
принципиальные, творческие разногласия, хотя они и приобретают при
вкус личной неприязни. В предисловии к своему роману «Пьер и Жан»
(1888) Мопассан высказался против манерности стиля Гонкуров. Эдмон
Гонкур ответил в «Дневнике» раздраженной репликой, заявив, что стиль
Мопассана не имеет своего лица. Гонкур весьма гордился своим собст
венным стилем, который называл «артистическим письмом». Действи
тельно, усложненный стиль Гонкуров, для которых характерна длин
ная, вязкая фраза, с редкостными эпитетами, жаргонными словечками,
подслушанными в живом разговоре, неологизмами и профессиональными