жизнью заключенных, все расы выродились. А эти тупицы —
официальные педагоги — еще хотят, чтобы изящная словес
ность застыла без движения.
К тому же от действия, от внешнего драматизма, от романа
плаща и шпаги, от авантюрного романа типа «Жиль Бласа»
любознательность и исследование обратились к чувству, к внут
реннему действию, внутреннему драматизму, обратились от по
вествования о событиях — к повествованию о мысли.
Да здравствуют неофициальные таланты! Рембрандт, Гоф
ман! Какой пройден путь от первобытного человека до того уди
вительного разложения здравого смысла, которого достиг
Гофман!
30 августа.
Вчера в ресторане обедали некие отец и сын. Отец — утом
ленное и изящное лицо старого негоцианта; сын — юная лисья
мордочка. Отец разглядывает одну девушку: «У нее прекрас
ный цвет лица!» Сын: «Да... На Промышленной выставке я ви
дел швейную машину, которая выполняет работу двадцати
восьми швей...»
93
Воскресенье, 2 сентября.
Пришел обедать Путье. Рассказывая о том, как он с одним
старым художником, имеющим орден, работал в Лувре над ко
пией портрета императора, Путье заметил, что этот художник
напоминает тех кавалеров ордена Почетного легиона, которые
в газетных рекламах подтверждают своей подписью, что были
излечены от лишая.
Мы повели его на бал в монмартрский Эрмитаж. Вечное
пьяное паясничание Путье; все виды остроумия; olla podrida 1
из каламбуров, эпиграмм, всяких глупостей, намеков на бога и
дьявола, комических преувеличений, причудливых передразни
ваний; кошмарная болтовня, в которой сказывается водевилист,
художник-мазила и пьяный литератор, — она сопровождается
буйными жестами, обезьяньими гримасами, цирковыми «гоп-
ля!», развинченными, судорожными движениями. Путье без
конца пристает к одной из танцующих: «Кормилица моей
крошки! Негодяйка, она портит свое молоко!.. Я тебя узнал!
У тебя носовой платок моей жены: метка А. П. !» Утверждает,
что надзиратель, приставленный следить за целомудрием
танцевальных па, — его дядя, что теперь тот лишит его наслед
ства и т. д. Пляшет, потом вдруг начинает передразнивать вся
кие танцы и позы, демонстрируя свои панталоны, протертые на
заднем месте; издевается над салонным танцем, над Петрой Ка-
марой, изображает щелканье кастаньет и пылкость испанского
темперамента, затем — Наполеона, глядящего в подзорную
трубу, заложа руку за спину. Отплясывает буррэ, подпрыгивает
с легкостью сильфа, весь извивается, прижимается к своей
партнерше.
6 сентября.
Были на Монмартрском кладбище.
Сама меланхолия впадает в водевильный, стиль у просто-
фили-буржуа, охваченного скорбью. Ничто так не отвращает от
мысли о бессмертии, как это зрелище смерти; ощущаешь без
различие к посмертной судьбе собственного имени, воля сла
беет... Одному человеку пришла в голову мысль окружить мо
гилу сына двумя рядами железных колышков, а колышки уве
шать колокольчиками с продырявленными в них крошечными
отверстиями; колокольчики должны раскачиваться от ветра и
убаюкивать сына, звуча наподобие эоловой арфы. Неподалеку
1 Мешанина ( исп. ) .
94
от польского Акрополя, на стенах которого все польские души,
лишенные родины, расписались под изречением: «Exoriatur
nostris ex ossibus ultor» 1, — бок о бок с Альсидом Тузе лежит
маркиз Буйе — вот как играют человеком судьба и смерть *. Нет
на свете ничего более схожего с кладбищенской путаницей, чем
коллекция автографов.
Видел я здесь и добропорядочную могилу, могилу семей
ную. «Поль Нике, бывший торговец, умер в 1829 году» — про
чел я; возле Поля покоится г-жа Нике, родившаяся в 1791 году.
18 сентября, по пути из Парижа в Жизор.
В зелени над стеной движутся две веревки; время от вре
мени мелькают две маленькие ручки. Это качели.
21 сентября, Жизор.
Господин Ипполит Пасси — лысый старик, еще сохранив
ший на висках несколько седых волосков; у него живые свер
кающие глазки, он высок и подвижен. С наслаждением бол
тает. Говорит не переставая и обо всем на свете. Он шепелявит,