цизма, мобилизующие все средства для постепенного разрушения разума
человека, подавления его воли. Романы Гонкуров наполнены гуманисти
ческой скорбью о судьбе благородных душ в современном им обществе.
Лучшим из совместно созданных Гонкурами романов является «Жер-
мини Ласерте», произведение, которому суждено было сыграть значи
тельную роль в развитии французской литературы. В нем впервые с
реалистической точностью и беспощадностью, без свойственной поздне-
романтической литературе сентиментальности, были описаны «общест
венные низы»; ужасное разрушение личности в обстановке, калечащей
все естественные человеческие чувства, показано во всей его обусловлен
ности и неотвратимости. Обнажив изнанку социальной действительности,
Гонкуры воспроизвели на страницах своего романа то, что они называли
«жестокой, кровоточащей реальностью». Обличительное значение романа
несомненно.
Предисловие к роману звучало как литературный манифест. В нем
Гонкуры называли свою книгу «печальной и мучительной», непохожей
на любимые читателями «книги утешительные и болеутоляющие, при
ключения с благополучным концом, вымыслы, способствующие хоро
шему пищеварению и душевному равновесию». В предисловии деклари
руется «необходимость расширить область романа, ввести в него низшие
классы». Изображением горестей и страданий людей из народа Гонкуры
хотят «нарушить покой тех парижан, что оказались баловнями судьбы»;
они не пошли в своих декларациях дальше призывов к сочувствию
угнетенным, но само обращение братьев к этой теме было фактом не
сомненно прогрессивным. В предисловии высказывалась знаменательная
для эпохи мысль, что «современный роман решает те же задачи и берет
на себя те же обязательства, что и наука». Свой роман Гонкуры назы
вают «клиническим анализом любви».
Художественные особенности романа «Жермини Ласерте» («жесто
кая реальность») и идеи предисловия к нему («научность») были в даль
нейшем развиты «натуралистической школой», во главе которой стал
с 70-х годов Эмиль Золя. Еще в 1865 году Золя, тогда начинающий
литератор, написал восторженную статью о романе Гонкуров. В более
поздние годы, когда Золя вырабатывал развернутую теорию «научного»,
даже «экспериментального» романа и вел шумную кампанию в защиту
«натуралистической» эстетики, Эдмон Гонкур отметил в «Дневнике», что
«Жермини Ласерте» — это «образцовое произведение натурализма».
15
«Я дал полную формулу натурализма в «Жермини Ласерте», — писал
он в другом месте, — и книги, появившиеся впоследствии, созданы в точ
ном соответствии с тем методом, который был преподан этой книгой».
Стремление сблизить литературу с наукой, утверждение общности
их задач было следствием огромных успехов естественных наук в те
годы, когда писали Гонкуры. Эстетика «научного» романа проникнута
пафосом познания действительности — в этом ее прогрессивная сторона.
Однако сама «наука» понималась в духе распространенной в то время
ущербной философия позитивизма, как простое накопление и описание
фактов. Собирание фактов с поверхности действительности преобладает
и у Гонкуров над отбором и обобщением. Поэтому в их романах обычно
разбухает описание «среды», являющейся, согласно позитивистской фи
лософии, важнейшим фактором, определяющим поведение человека.
Социальная среда нередко оказывается неотграниченной от среды быто
вой или окружающей человека природы. Для героя все — большое и ма
лое — имеет равное значение и описывается одинаково подробно. Гон
куры не видят существенной разницы между случайным и типическим.
Из-за этого социальная содержательность их образов значительно обед
няется; персонажи и их судьба стоят на грани типического и «казус
ного». Вторым важнейшим фактором, определяющим поведение человека,
является, в позитивистском понимании, его физическая, телесная при
рода. В жизни гонкуровских героев, страдающих «неврозами», физиоло
гия играет заметную роль; поэтому рассказ Гонкуров о человеческой
судьбе всегда грозит превратиться в описание патологического случая,
в «историю болезни».
Не следует недооценивать искусства Гонкуров в изображении дета
лей «видимого мира»: в этой сфере они добились большого художествен