И еще слухи: на Володарском мосту зенитки установили.
Одним словом, все, чтобы злополучный и нищий обыватель потерял последнюю частицу здравого смысла.
Кривое зеркало работает вовсю.
Встречаю Леночку Хмызникову, героическую девушку, внучку Клавдии Лукашевич. Она работает в Нейрохирургическом, учится в Медицинском институте и воспитывает брата. Розовенькая блондинка лет 24. Софья Васильевна Шостакович говорила мне, что она пишет, у нее прелестные стихи. Спрашиваю ее, как стихи? «Что вы, разве теперь можно писать, после случая с Ахматовой и Зощенко, всякая охота пропала».
Почему я нисколько не охвачена паникой и с каким-то даже удовольствием смотрю на эти неверные шахматные ходы.
28 сентября. Запугивание обывателя продолжается, и совершенно ясно ощущается желание именно запугать и потрясти несчастного советского человека. Он превратился в Акакия Акакиевича[61], но положение его трагичнее. 15 сентября подняли цены невероятно: черный хлеб 3.40 вместо 1.10. Булка вместо 2.95 – 5 и 8 рублей. Мясо 30 (после 10) и т. д. В это же время Жданов с высоты престола обозвал Ахматову блудницей, и газеты полны призывами к подъему идейности, партийности и т. п. Сегодня вдруг перестали давать по рабочей карточке белый хлеб; отменили его и по литерным и дополнительным карточкам. Можно брать взамен булки муку [1 нрзб.], но масла не дают уже вторую декаду и закрыли дрожжевой завод. Дрожжей нигде нет.
Была вчера у Анны Петровны. Она глубоко возмущена ждановской речью. Как можно оскорблять всенародно женщину! Критикуй поэта, но оскорблять женщину недопустимо. И вот мы не можем написать.
Я ночью составила мысленно очень красноречивое письмо Жданову, в котором я говорю, что такое выступление позор для них и т. д. А потом подумала: если меня вышлют, это не беда, меня это не страшит. Но Васю исключат из студии. Перед ним закроются все дороги, а проку никакого.
Дилакторская рассказала мне следующее: Ахматовой позвонили, что к ней через полчаса придет секретарь Гарримана, профессор такой-то. Обстановка у А.А. убогая, никакого уюта, никаких вещей, на окнах разные занавески. Кое-как привели в порядок, она пригласила двух приятельниц и приняла профессора[62]. Он говорил по-русски. Через некоторое время он опять приходит в 8 часов, сидит до 9, 10, 12. Ахматова не знает, что делать, ведь надо угостить человека. Хозяйство у нее общее с Пуниными – они легли спать, и дверь к ним закрыта. На пять человек собрали три чашки, подали кислой капусты. Он просидел до 2 часов ночи.
Может быть, он ждал ухода приятельниц и хотел поговорить с ней наедине? Говорят, Ахматову очень любят в Англии.
30 сентября. Разговор по телефону. Анна Петровна: «Не вздыхайте, все утрясется». Я: «Qui vivra verra, rira bien qui rira le dernier. Après nous le déluge»[63].
1 октября. Бедного обывателя, или, вернее, советского раба, продолжают бить обухом по голове: 28-го было сказано, что по дополнительным и литерным карточкам булка заменяется мукой, а 29-го это уже отменили, отменили вообще выдачу муки и крупы по карточкам. Вчера в булочных висели объявления, что 1 октября хлеба не будет, его заменят картошкой. Поэтому сегодня с утра у коммерческих булочных огромные очереди, а в простой булочной никого, и Шура благополучно получила хлеб. Детям сбавили 100 грамм. Теперь им всего 300 грамм. А иждивенческие почти уничтожили. Слухи: трамвай будет стоить 40 к., баня 3 р., квартира 1 метр 4 р. (теперь 1. 32 к.), а за комнатные излишки 9 р.
Много арестов. «Работайте побольше, ешьте поменьше».
Хоть бы дожить до будущего судебного процесса, на котором будут разбираться «преступления против человечности».
Получила сегодня письмо от Елены Михайловны Тагер и заплакала: она просит, чтобы я нашла Машу: «…сообщите мне, ничего не смягчая, ничего не скрывая, как бы ни были печальны Ваши впечатления. И наконец – самое горькое: как вам покажется, могу я еще рассчитывать на какое-то место в их памяти, в их дальнейшей жизни, или лучше мне потихоньку смыться с их горизонта и не ложиться всей тяжестью на их анкету, а может быть, и на их судьбу? Горько ставить такой вопрос, но он неизбежно будет поставлен самой жизнью»[64]. Какая кара, какое наказание должно постигнуть злодеев, испоганивших русскую жизнь?
4 октября. Производит впечатление, что кто-то хочет вызвать панику; кто-то – это не буржуазный спекулянт, а правительство, которое спекулирует на голоде и гонит в коммерческие магазины с непосильными ценами. В первый момент некоторого снижения цен в коммерческих магазинах рынок подешевел. Но когда рынок убедился, что в коммерческих ничего нет и обеспечить обывателя они не могут, рынок сразу же повысил цены. Du jour au lendemain[65] картошка с 5 прыгнула на 8 и 9 (вчера), а сегодня уже 9 и 10. Масло с 150 р. до 170, 180. Хлеб 20 р. кило. Школьникам 9-х и 10-х классов давали 550 гр., теперь их уравняли с малолетними и дают 300 гр.
62
Имеется в виду И. Берлин (см.:
63
Поживем – увидим, и хорошо смеется тот, кто смеется последним. После нас хоть потоп (
64
Письмо от 25 августа 1946 г. (ОР РНБ. Ф. 1086. № 31. Л. 1 – 2 об.). Здесь и далее цитаты из писем Тагер выправлены по оригиналам.