Мало изменилось и прежнее несправедливо–пристрастное отношение к отцу Иоанну, служившему уже девятый год, настоятеля собора о. Павла Трачевского (ем. об этом: наст, изд., т. II, с. 660; т. III, с. 685687, 704). Это касалось не столько чрезмерной, подчас непосильной «нагрузки», которая по воле настоятеля приходилась на долю Батюшки (по сравнению с «нагрузкой» второго священника, о. Матфея Веселовского), сколько именно личного отношения «начальника» к «подчиненному». Вот лишь несколько заметок из дневника: «…терпи, если, например: обижает тебя твой начальник, присвояя что‑либо неправедно из твоей собственности себе, или горделиво и грубо обращаясь с тобою, или обходя тебя в наградах, или иначе как‑либо…» (наст, том, с. 86); «Если нужно оказать послушание начальнику с потерею своих денег или своей собственности вообще — в вещах или делах, не противных Богу, — не усумнись оказать это послушание во имя Божие…» (там же, с. 218); «Если протоиерей попросит скорее отслужить обедню или утреню, не усумнись и не воспротивься в сердце своем или на словах исполнить его просьбу и оказать послушание… Се послушание паче жертвы благи» (там же, с. 411); «Благодарю Тебя, Господи, яко избавил еси мя от греха лжесвидетельства на нищих Твоих, от греха, к которому понуждал меня начальник мой, злобный до них…» (там же, с. 288). О каком «лжесвидетельстве» идет речь в этой последней записи, неясно; ясно только, что пусть не «злобным», но часто подозрительным, несправедливым отношением к пищим заражались многие из окружения отца Иоанна; в таком же грехе винит себя и сам Батюшка. Не случайна такая запись в дневнике: «Нищие то же дети Отца Небесного, тот же образ Божий, то нее члены Христовы и храмы Духа Святого, как и мы, и еще тысячу раз лучше нас: потому что живут в нужде, несут внешний крест лишений и оттого живут в смирении, простоте, чуждые гордости, тщеславия, сладострастия, скупости, свойственных людям богатым, злобным: потому что привыкли с терпением переносить злобу других, брани, толчки, насмешки и взгляды презрения; довольствуются малым и насущным, возлагая надежду на Бога и добрых людей…» (там же, с. 141). И далее, как бы обращаясь к окружающим и к самому себе, он восклицает: «Мы же сами большею частию виновны в нищенстве нищих чрез свое любостяжание, скупость и жестокосердие, да мы же их и презираем…» (там же, с. 286). И призывает, предвосхищая собственный замысел будущего Дома Трудолюбия: «Ну прикройте их наготу приличною одеждою: и нам не будет их стыдно; дайте им приют или работу: и они не будут бросаться вам в глава. Позаботьтесь наставить заблуждающих на путь истины: и вы не будете видеть отвратительных примеров тунеядства и пьянства» (там же).
Что же касается собственно священнического служения отца Иоанна, то оно тоже оставалось прежним — Богослужения, требоисправлсиия, катехизаторство, проповедничество, духовничество, исполнение обязанностей депутата по Кронштадтскому благочинию… И все это было подчинено одной главной цели, которую он обозначил такими словами, обращенными столько же к прихожанам, сколько и к себе: «Внушать каждому христианину, что по душе своей он принадлежит к миру духовному, вечному, к ангельскому и к миру святых Божиих, ликующих на небесах, с которыми может сообщаться посредством молитвы, а по телу — к миру вещественному, временному, преходящему, чтоб он все силы души устремлял чаще к горнему миру — к своему истинному отечеству и презирал дольний — все, что льстит в нем плоти<…>. Но прежде всего, о иерей, исполняй это на деле сам, да иных можешь научить, да не скажут тебе: врачу, изцелися сам» (наст, том, с. 29;-! 294). В этом фрагменте обращают на себя внимание слова: «Внушать каждому христианину…», тесно связанные с другими, непосредственно обращенными it себе: «По возможности надо стараться знать всех своих прихожан. А для этого надо составить их списки…. Знаю Моя, и знают Мя Моя» (там же, с. 206). И здесь же: «Тебе, духовному отцу, надо навещать своих духовных чад (и другим внушать) и смотреть, как они живут, по–христиански ли, со страхом ли Божиим, помнят ли заповеди Господни и стараются ли исполнять их, особенно во взаимной ли любви живут, помнят ли обетования Христовы; прилежат ли ко храму Божию; читают ли Божие слово и слушают ли его в церкви; каждый ли год ходят на Исповедь и к Причастию; не коснеют ли в лености и нерадении, в пьянстве и других пороках, — и нерадивых вразумлять и устрашать страхом Суда Божия, а благочестивых поощрять обетованиями Христовыми». И опять, заботясь о прихожанах, обращается к себе: «С душевной готовностию, кротостию и любовию исполняй духовные просьбы своих прихожан, как бы ни было тебе недосужно или как бы ты ни устал, зная, что ты на то поставлен, на то живешь, чтобы быть усердным слугою всем членам Христовым, то есть прихожанам твоим. Не жалей себя, своего тела и энергии своей души на них, но жертвуй для них и своим спокойствием, и здоровьем, и всем и не ссылайся на побочную должность, если ее имеешь, что тебе некогда. Смотри, если себя будешь жалеть и неохотно или с негодованием внутренним будешь служить прихожанам, то и себя крайне будешь этим уязвлять, и Богу не угодишь, и прихожанам истинной пользы не принесешь. Доброхотна дателя любит Бог. Помни: пастырь добрый не жалеет себя для овец и душу свою, то есть жизнь свою, пологаеm за овцы» (наст, том, с. 248–249).