В мае 1864 года группа военных химиков, получила задание обкатать технологию производства бездымного пороха. С заданием они блестяще справились, но на этом не остановились. Не знаю, кто был инициатором, толи неугомонный Дмитрий Иванович, толи заводной Бекетов, но сегодня я еду к ним в специальную лабораторию в Сестрорецк.
На расстоянии версты от основного комплекса зданий Сестрорецкого завода, располагался дом главного управляющего. За неблаговидные дела Александр II, освободил его от должности, но от отправки в Сибирь почему-то отказался.
В том особняке после его небольшой перестройки и трудились "мои" химики. Творческим людям только дай интересное задание и хотя бы минимальные средства для его реализации. Они горы своротят! Так, похоже, и здесь получилось. Очень быстро они обкатали технологии производства бездымного пороха, выбрали оптимальную, похоже, потом захотели в прямом смысле свернуть гору.
Об открытии ТНТ, они узнали, помимо моих подсказок, из чтения немецкого журнала и решили, что надо эту технологию, тоже проверить.
"Дальше в лес, больше дров", посмотрев в перспективу, а не только на копии бумажек из блокнота, выбрав (любимый мой) формальдегид, обработав его калиевой солью сульфаминовой кислоты, а затем "ошпарив" смесью серной и азотной кислот они получили Гексоген.
Всё это было мне показано и продемонстрировано. Николай Николаевич Бекетов, посетовал на то, что гексоген становиться "капризным" при его плавлении. Я не задумываясь, посоветовал его флегматизировать в ацетоне, и заменить плавление прессованием.
Потом наметили Волжские и Уральские заводы, на которых развернём производство ВВ в промышленных масштабах, определили, кто какие объекты строить будет. Здесь в Сестрорецке решили оставить только опытное производство, объёмом несколько сот пудов в месяц.
Еще раз, поблагодарив всех участников, я простился с химической элитой России.
В январе ещё частенько понемногу метёт, но меня ещё ждали дела в самом заводе, и надо было ехать, уже отъехав с полверсты, я вдруг явственно услышал реплику Бекетова адресованную Лугинину:
- Тебе не кажется Владимир Фёдорович, что ЕИВ очень хорошо известен гексоген и его свойства?
- Судя по его рекомендации весьма возможно, но откуда?
Толи от удивления, толи ещё от чего, но тут моё СЧВ внезапно захлопнулось и больше я уже ничего не смог "услыхать".
На заводе, после перестройки и реконструкции целых производств, которыми занимался Чернов, делали в специальном цехе единичные образцы оборудования, которые потом будут тиражироваться на другие предприятия страны. Там же работали опытные образцы уже "наших" станков. Станки я любил но, сегодня быстро пройдя мимо станочного, мы повернули и по длинному переходу прошли в фойе макетного цеха оптического оборудования. Прошли, это я зря сказал. Мы прибыли несколько ранее оговоренного часа. Нас перед большой закрытой дверью, остановил усатый охранник. Ситуация комичная, но мне не до смеха.
Вот черти. Оказывается под ногой охранника педаль. Он её нажимает и где-то вдалеке раздаётся тренькание звонка. Всё это время усатый, сверлит нас подозрительным взглядом. Потом на минутку задерживает его на мне. Мой казацкий мундир его уже не смущает, но тут, слава Богу, появляются Петрушевский с сотоварищами.
Двери открываются, и мы входим в помещение, где переодеваются оптики. Не желая нарушать установленные правила, мы тоже переодеваемся. Потом проходим в сборочный цех. Цех, где шлифуют стёкла, он имеет другой вход. Ладно, потом и его посмотрим. Сейчас нам Фёдор Фомич покажет, что уже сделали НАШИ оптики.
Ещё издали я увидел длинное тело лодочного перископа вытянутое на специальных "козлах", на полную двадцатиметровую длину, но Петрушевский повёл нас в другую строну. Мы прошли в торец цеха, спустились вниз по лесенке и оказались …. В командирской рубке подлодки. Это конечно бутафорская рубка, но ощущения схожие. Прошу Вас Ваше Величество…, я не заставил упрашивать себя дважды, подошёл к командирскому перископу, откинул рукояти и медленно крутанул его на все 32 румба. Массивное сооружение, весящее прилично проворачивалось легко и плавно. В оптике четко были видны окрестности, сквозь сетку визиров.