Аврора носится к колодцу за водой, помогает омывать раны, стирает кровавые тряпки… Запасы еды быстро приближаются к концу.
Петер и Пауль сидят со мной в подвале. Сами занимаются, читают школьные учебники… Они должны были пойти в первый класс этой осенью. Мечтали об этом, только и разговоров было, что о портфелях да карандашах. Когда теперь будут открыты школы? Никогда?
Запись сорок шестая
В короткое затишье листали с Иосифом трактат.
Сделали удивительное открытие: оказывается, душу можно разделять на частицы и анимировать ею не один, а несколько предметов, если предметы не очень большие. Например - небольшие тряпичные куклы, человечки из мешковины, о которых я тут уже писал.
Правда, они совсем примитивные… Их можно было бы усовершенствовать. Сделать им более удобные руки, хорошую оптику… Жаль, что с нами нет Конрада. Но я и сам кое-что могу.
Доктор говорит, некоторые из его пациентов идут на поправку. Но трое умерли прошлой ночью. Среди них маленькая девочка, не старше моих близнецов.
В угол нашего дома попал снаряд. Пауль и Петер были в тот момент наверху, их контузило и чудом не убило. Я бросился в комнату, схватил их, потащил в подвал… У обоих были белые, бескровные лица. Сразу и не сообразил, что это осыпалась штукатурка. После этого случая с ними произошла зловещая метаморфоза: они больше не плачут. И вообще не издают ни звука. Не отвечают на вопросы… Только смотрят на меня, моргают, смотрят… И глаза у них другие, не детские это глаза.
Аврора, узнав, чуть не лишилась рассудка.
«Я должна их защитить! Мои детки! Детки мои! Я защищу вас, пусть сама умру! Кровиночки мои!…»-она так сильно прижимала их к себе, что те чуть не задохнулись.
«Конечно, ты сумеешь защитить их от любой опасности»,-я накапал ей валерьяны втрое больше обычного. «Ну конечно, ты сможешь!»
Запись сорок седьмая
Прочли ещё кое-что интересное. Если отдаешь через Талисман душу сам, добровольно, то будто бы можно дарить ее тем, кто тебе дорог. Как бы объяснить?… Неважно. Надеюсь, мне никогда не придется прибегнуть к этому.
Но из подручных материалов я собираю одно описанное в трактате устройство. Теперь-то я знаю, как сделать его правильно, понимаю, в чем секрет.
Иосиф помогает мне. Похоже, он и впрямь решил остаться со мной до гробовой доски…
Начал шить из мешковины человечков - сначала двух одинаковых, чем-то похожих на моих любимых близнецов. Пауль и
Петер играют с этими куклами, когда я поднимаюсь наверх.
Пусть хоть это их отвлекает.
И лучше бы им не знать, зачем нужны эти куклы.
Запись сорок восьмая
Сквозь ад, что творится на нашей улице, прорвался черный броневик. Потребовали меня.
Я вышел. На пороге стоял огромный громила. Сгреб меня, прежде чем я успел попрощаться с семьей, и швырнул в машину.
Внутри сидел сам Канцлер.
Он был самоуверен и надменен. Он ни в чем не раскаивался. От меня ему нужно было одно - чтобы я отключил Машину.
«Неужели Вам не страшно от того, что Вы натворили?»-спросил его я.
«Я был простым механиком при твоем устройстве»,-бросил мне он.
«Но Вы же согласились кормить ее душами всех этих несчастных!»-сказал я.
«Это лучшее из всего, на что эти отбросы были пригодны!»-отрезал Канцлер. - «Довольно демагогии! Просто отключи ее, и все. А мир останется моим. Все равно в нем больше некому править!»
Громила - личный телохранитель Канцлера - вцепился в руль. Броневик помчался к Заводу.
Боже, что стало с моим городом! С Ратушной площадью… С Собором Всех Святых… А где же Дворец науки?… И трупы, везде трупы…
Канцлер знал тайный проезд в вотчину Машины. Остановившись у неприметного амбара, телохранитель выскочил, отпер замок, и автомобиль въехал в темный туннель.
«Я не уверен, что смогу остановить ее»,-осторожно сказал я. «Может быть, если вырвать у нее Артефакт…»
«Ты создал это чудовище, тебе его и усыплять»,-отрезал Канцлер. «В том мировом порядке, который оно хочет установить, нам всем уготована роль мясного скота. Лучше бы у тебя все получилось».
«Но не я выпаивал его кровью! Не я вскармливал душами людей!»-хотел крикнуть я. И не смог.
Взвизгнули тормоза и броневик встал. В свете фар были видны кишащие механические создания, похожие на пауков.
Они разбирали баррикады, которые кто-то тут возвел.
Пауки не проявляли агрессии. Похоже, им было на нас наплевать. Но проехать дальше автомобиль все равно не мог.
«Пойдем пешком»,-приказал Канцлер. «Мы уже почти в Главном цехе».
Мы выбрались из авто и, ступая прямо по мерзко скрежещущим паукам, двинулись вперед.
И вот - Главный цех. Никогда прежде, даже на самых мрачных средневековых картинах, не встречал я зрелища, больше похожего на Преисподнюю.
Через необъятный зал к раздувшейся до невероятных размеров Машине текла медленная река человеческих голов.
Связанные пленники тесно, плечом к плечу стояли на ленте конвейера. Когда они подплывали к Машине, та огромным манипулятором выхватывала очередную жертву, подносила ее к Талисману, который стал ее пастью, и выпивала из человека душу.
Тело падало на другой конвейер, уносивший его в пылающую доменную печь. На третьем конвейере ползли к выходу полуготовые роботы-убийцы, которых Машина, подкрепившись, продолжала строить.
Телохранитель Канцлера, казавшийся мне бесстрашным и даже бесчувственным человеком, при виде Машины потерял самообладание.
Прежде он шагал первым, прокладывая путь. Но теперь плелся позади, не спуская взгляда с орудующей Машины. В глазах его были ужас и тоска.
А Канцлер упорно тащил меня за собой на последнюю встречу к моему созданию, пока мы не остановились у самого подножия Машины.
Телохранителя к этой минуте уже буквально трясло, он еле держался, чтобы не броситься бежать.
И тут Машина нас заметила. Первым в ее поле зрения попал Канцлер.
Утробно взревев, она отшвырнула вопящего от ужаса пленника и потянулась к Канцлеру. Тот не дрогнул.
«Не смей!»-властно крикнул он ей. «Не смей поднимать на меня руку! Я приказываю тебе!»
Но железная клешня схватила его и потащила вверх.
«На помощь!»-завопил он совсем другим голосом. «Помогите!»
Я попытался схватить его за сапог, обернулся к Телохранителю… «Что ты стоишь?! Сейчас она сожрет его!»
Но я ошибся. Машина не хотела его души. Поднеся Канцлера к своему глазу, она словно задумалась, а потом с хрустом, как спичку, переломила его пополам. И усадила его, мертвого, - словно тряпичную куклу, - на стоявший
тут же на небольшом возвышении трон.
Телохранитель молчал и трясся. Он не мог даже сдвинуться с места, чтобы сбежать.
Машина протянула свою клешню ко мне! Сдавила чугунной силищей мои ребра, резко рванула вверх и через миг я висел в воздухе перед ее багровым глазом.