Выбрать главу

Раздался какой-то сдавленный звук и неловкое ерзанье этих благообразных задниц. Линетт выглядела обескураженной. Лохматая рыжая Донна Голд (я ее знала по классу аэробики) вдруг оглушительно захохотала.

— О боже, вот это да! Вот это список, я понимаю! Боже! О господи, как смешно!!

Две-три гостьи вежливо пожурчали, только Донна была в неподдельной истерике — тряслась и булькала, как кастрюлька со спагетти.

После вечеринки (мне удалось ретироваться с корзиной для французских батонов «всего» за двадцать девять долларов) Донна поймала меня у двери.

— Ну не прелесть эти кленкастрайхеровские вечеринки? — Она в восторге закатила глаза. — Иногда мне приходится даже напоминать себе: «Донна, у тебя когда-то была работа, ты была полезным членом общества. Было время, когда ты чем-то занималась кроме таскания детей на баскетбол и кленкастрайхеровских вечеринок».

— И что это было? — спросила я. — Ну, чем вы занимались, до того как начали таскать детей на баскетбол и ходить на кленкастрайхеровские вечеринки?

Донна о замешательстве смотрела на меня.

— Я забыла.

На сегодня все.

В.

7 июня

— Мы под домашним арестом, Вэл. День уже назначен.

Это Омар. Звонил сообщить, что суд в пятницу утром. Мне стало не по себе. Начинается.

— Ну что, Вэл, вы уже выбрали? «Порше» или БМВ?

— А? — О чем он? Спятил, что ли?

— «Порше» или БМВ? Или это для вас непрестижно? Может, о «Бентли» подумаете?

— Омар, у вас воспаленное воображение.

— Точно. Грандиозное. Маме об этом говорили еще с детского сада. Но это не воздушные замки, Вэл. Скоро вы будете очень, очень богатой.

— Ну, если вы в этом уверены…

Положив трубку, я на мгновение серьезно задумалась над его вопросом, Действительно, «Порше» или БМВ? Или «Бентли»? Я громко расхохоталась. Телефон тут же затрезвонил опять.

— Ну все, я решила! «Порше»! Куплю себе «Порше»! Теперь довольны?

— Просто счастлива, — пропел лукавый голос. Это не Омар. — Покатаешь?

Это Диана.

— Диана?

— Да, я, — замурлыкала она низким грудным голосом. — И куда же мы поедем на твоей роскошной новой машине? Ну-ка, ну-ка… О-о-о, я знаю! В Вегас! Да! Только в Вегас. Как эти цыпочки в фильме… Этель и Луиза?

— Телма.

— Этель и Телма?

— Телма и Луиза.

— Точно. Наденем очки и банданы — «Порше» ведь будет с открывающимся верхом, да?

— Да. Нет. То есть я не знаю. Когда зазвонил телефон, я думала, это…

— Омар? Он бесподобный, правда? Я же тебе говорила, он самый лучший, помнишь?

— Да, бесподобный. Да, говорила.

— И что? Он тебе отсудил кучу денег? Оставил без гроша твоего жалкого мужа? Господи, надеюсь, что так. Ублюдок несчастный.

— У нас суд в пятницу.

— В пятницу? Отлично! Отлично!! И что ты видишь в хрустальном шаре? Будешь баснословно богатой? Поедем в Вегас на «Порше» с открытым верхом?

— Какой хрустальный шар?

— Ну, хрустальный шар, доска Оюджа, кофейная гуща там, я не знаю. Ты же ясновидящая, дорогая. У тебя дар!

— Нет у меня никакого дара. Просто странное совпадение.

— Вэлери, я не верю в совпадения. Их не бывает. Всякое событие имеет свои причины и свою высшую цель. Я в этом убеждена.

— Хорошо. Ну и какая высшая цель этого звонка?

Диана шмыгнула носом.

— Ах, солнце, не спеши так. Я просто хотела узнать, как у тебя дела. Думала, ты будешь рада меня услышать. Думала, мы друзья!

Меня кольнула совесть. Диана первая рассказала мне правду о Роджере, о его романах и богатстве. Но до этого она нередко огорчала меня, встревая между мной и Эдди, втираясь в наши домашние дела как «агент» Роджера. До сих пор не могу понять, почему она переметнулась на мою сторону. Можно спросить — подходящий случай.

— Диана? Раз уж мы заговорили о дружбе, можно задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Я никак не пойму, почему ты решила помогать мне? Вы же с Роджером были такие закадычные приятели.

— Пока я пила, мы были повязаны, как два уголовника. А когда завязала, до меня дошло, какой он кобель. И какое ты золото. Ты же золото, понимаешь ты или нет? Ты жемчужина. Замечательный человек.

— Ты думала, что влюбилась в меня? — Мне надо было это выяснить.

— Ничего я не думала. Я знала. Да, любовь, вожделение. Все такое. Я стала трезвой и увидела Роджера ясно, как никогда раньше, и себя увидела — ту себя — с той же ясностью. И тогда поняла, что должна загладить вину, должна все тебе рассказать. Насчет Роджера. Я хотела увидеть тебя счастливой. Счастливой, богатой и свободной.