– Но хоть через месяц можно рассчитывать на зарплату? – робко спросила я.
– Вот через месяц и поговорим. А пока иди, работай!
Глава 3 Вера
– Вер, у нас разносчик заболел, а есть срочный заказ от постоянного клиента, – Нина оторвала меня от увлекательного занятия – чистки лука. – Сгоняй ты, отвези обед. Только смотри – не облажайся! Джино нам обеим головы оторвёт, если ты накосячишь. Это недалеко. Здесь адрес, – протянула листок бумаги.
Я обрадовалась и одновременно удивилась такому повороту. До сегодняшнего дня меня никогда не привлекали к работе с клиентами траттории. Сев на велосипед, я проехала пару кварталов. Остановилась около элегантного старинного здания. Сверилась с адресом, нацарапанным на бумажке. Вроде всё совпадало.
На входной двери нашла звонок, напротив которого стояла надпись «Studio Avv. Roberto de Angelis». Нажала кнопку.
– Да. Кто это? – почти сразу раздался приятный мужской голос.
– Доставка из траттории «Da Gino», – бодро ответила я.
– Поднимайтесь, – щёлкнул дверной замок.
Внутри палаццо (ит.palazzo – многоэтажное здание) было не менее красивое, чем снаружи, и очень отличалось от офисных зданий в России. Ну, по крайней мере, тех, которые я успела посетить. Здесь не было никаких пластиковых панелей, узких коридоров и линолеума. Только мрамор, широкая лестница, плавно убегающая вверх, и двери из настоящего дерева.
Разумеется, я спутала этажи. На листке, что дала мне Нинка, было написано: «офис двести восемь». Откуда я могла знать, что в Италии этажи в домах считаются не как в России? Рассудила логически: двести восьмой кабинет должен находиться на втором этаже. Однако он располагался на третьем, потому что первый этаж итальянцы называют «piano terra» и он отводится чаще всего под хозяйственные помещения. А то, что в понимании русского человека «второй этаж» для жителей Аппенинского полуострова на самом деле – первый.
– Здравствуйте! – улыбнулась я, наконец, найдя правильную дверь. – Доставка из траттории «Da Gino».
– Добрый день, синьорита. Проходите, – в большом кожаном кресле восседал шикарный мужчина. И от его «буонджорно» (ит.buongiorno – добрый день) у меня мурашки побежали по коже. В тембре голоса этого итальянца было что-то завораживающее. Какие-то особые нотки.
– Проходите, – повторил он.
Я отмерла и сделала пару шагов.
– Джино сменил разносчика? – мягкая улыбка тронула красивые губы.
– Д-да… Нет… Он болеет, – мой итальянский находился в зачаточном состоянии, и я могла изъясняться только простыми фразами.
– Иностранка? – синьор поднял бровь, окинув меня заинтересованным взглядом.
– Да.
– Откуда?
– Русская, – поставила пакет с едой на стол.
– Красивая, – снова улыбнулся мужчина.– Как тебя зовут?
– Вера.
– Ммм. Я – Роберто. Давно в Италии живёшь?
– Две недели.
– И уже так хорошо говоришь по-итальянски? Молодец! – мужчина в дорогом тёмно-синем костюме и кипельно-белой рубашке не подколол меня, а искренне похвалил.
– Я учу. Учила… – пролепетала смущённо, путаясь в формах настоящего и прошедшего времени.
– Что ж, Вера, не буду тебя задерживать. Вот, – Роберто протянул деньги, и я увидела, что сумма не сходится. Итальянец дал на десять евро больше, чем говорила с него взять Нина.
– Но здесь много, – положила на стол лишнюю купюру.
– Это тебе. Чаевые, – мужчина смотрел на меня по-доброму, почти с отеческой теплотой. В его взгляде не было ни похоти, ни двусмысленного намёка.
– А! – воскликнула я, не понимая много это или мало. И вообще принято ли брать чаевые в Италии за доставку еды или лучше отказаться?
– Бери, бери! Не бойся! – Роберто снова протянул мне купюру, которую я оставила на столе.
– Спасибо! – раз так настаивает, значит всё в порядке, решила я.
– Хорошего дня, красавица! – итальянец послал мне прощальную вежливую улыбку.
– До свидания!
Всю обратную дорогу я думала о Роберто. Он был самым шикарным мужчиной из всех, что я когда-либо встречала в жизни. Не красивым, а именно шикарным. Ухоженный, дорого одетый, с плоскими золотыми часами на запястье. Я понимала это, даже несмотря на то, что тогда ещё не разбиралась в брендовой одежде и аксессуарах. Смоляные волосы итальянца уже тронула редкая седина, но она совсем не старила его. Наоборот, придавала шарма. Черты лица Роберто были суровыми, немного жёсткими. Крупный нос, широкие чёрные брови, тёмно-карие глаза и чётко очерченный рот. На вид мужчине я бы дала лет пятьдесят, однако он выглядел поджарым. Вопреки возрасту не отрастил брюшко. Но больше всего меня зацепил голос итальянца. Обволакивающий баритон, с бархатными нотками. Он был просто музыкой для моих ушей. Да и для любых ушей, думаю.