— Женщины, те наверняка смотрят, — сказал Видаль.
— Не слышу, — сказал Данте.
— Они смотрят на других женщин, чтобы их осуждать, — сказал Аревало.
— Теперь люди смотрят, — настаивал Данте. — И вы не отрицайте: крашеный старик вызывает раздражение.
— А лысые? — спросил Видаль.
— Окраска волос, — продолжал Данте, — это пока еще процесс несовершенный. Получается заметно.
— Половина девушек, которых встречаешь на улице, крашеные. Ты это замечаешь?
— Я — нет, — сказал Данте.
Словно желая сменить— тему, Аревало высказал предположение:
— Бывает заметно, когда цвет уж очень отличается. Ну, вот если брюнетки перекрашиваются в блондинок.
— Брюнетки меня не интересуют. Скажите правду, я выгляжу моложе? Я же этим не хочу никого обманывать! — с отчаянием воскликнул Данте.
— Тогда зачем красился? — спросил Аревало.
— Сам не знаю, че. Я же тебя спрашивал.
— Бывает, что нет выхода и надо прыгать в пропасть.
— Легко так говорить, когда речь идет о других. А тут еще вы не хотите сказать — лучше так или нет. Может, стало хуже, чем раньше?
«Ну точно капризный и глупый мальчишка», — подумал Видаль.
— А что тогда делать лысому? — спросил он. Возвратилась Нелида.
— Сеньор, — с тревогой шепнула она Видалю, — вас зовет к телефону Леандро.
— Вы меня подождете минутку?
— Нет, мы пойдем.
— Что вы собираетесь делать с этим бельем? — спросила Нелида.
— Буду стирать.
— Дайте его мне.
— Антония подумает о вас Бог знает что…
— Ну и пусть.
Надо было зайти в мастерскую, где работали полдюжины девушек. Для этого Видалю пришлось подавить инстинктивный страх, а между тем еще недавно ему бывало приятно находиться среди молодых женщин.
— Я собираюсь, — сказал ему Рей по телефону, — вложить кое-какие деньжата в покупку отеля…
— Да что ты!
— Мне хотелось бы показать его тебе. Ты согласен прийти сегодня под вечер? Это недалеко от твоего дома. Пять часов будет не слишком рано?
Он назвал улицу — Лафинур — и номер дома.
Видаль ни за что не догадался бы, что именно этот секрет волновал накануне его друга. И он подумал, что, видно, он никудышный психолог. Совсем не разбирается в людях.
10
Выйдя на улицу Лафинур, Видаль сказал себе: «Не может быть!» Но через несколько шагов пришлось констатировать: «Другого здесь, однако, нету». Ну конечно, колебания Рея накануне вечером становились понятны: бедняга Рей не решался сообщить ему о своем намерении купить дом свиданий. Теперь уже сам Видаль заколебался. «Признаюсь, — сказал он себе, — что входить сюда без подруги както неловко». В дверях отеля появился Рей — широко улыбаясь, он жестом пригласил его. «Сколько лет надо прожить человеку, чтобы избавиться от пустячной стеснительности, достигнуть полной зрелости?» Видаль оглянулся кругом, вероятно надеясь войти так, чтобы никто его не видел; особенно смущало его то, что этот дубина Рей своим поведением привлекал внимание. Рей кинулся его обнимать, страшно довольный, даже взволнованный. По правде говоря, ничто не давало повода случайному очевидцу заподозрить какие-то глупости. Пара почтенных сеньоров могла оказаться здесь по тысяче причин. Например, из желания осмотреть отель с намерением его купить. Как часто бывает, истина казалась невероятной.
Рей повел его по коридору, выходившему в патио, костяшками пальцев постучался в одну из дверей, открыл ее, не дожидаясь ответа, и посторонился, пропуская Видаля вперед. После короткого замешательства Видаль повиновался. Уверенность покинула его, он не мог воспротивиться, как бывает во сне, и даже обрадовался, увидев бледного толстяка, скорее всего хозяина отеля, сидевшего за столом, на котором стоял поднос с чашечками кофе.
— Мой друг Видаль, — представил дона Исидро Рей. — Мой земляк Хесус Виласеко.
— Еще чашечку, Пако! — закричал патрон. — Да покрепче и погорячей! — И, понизив голос, со стоном спросил: — Бывают ли слуги хуже, чем в таких домах? Если удается вытащить Пако из постели, на что он годен? Чтобы подать кофе холодным, а прохладительное — теплым.
Появился упомянутый слуга с чашечкой — явный бездельник, бледный, как его хозяин, но помоложе и невероятно неряшливый.
— Дон Хесус, — доложил он, — в восемнадцатом нам опять стену отделали так, что смотреть тошно.
— Это тот, который с Анхеликой?
— Да нет. Но если я того типа застукаю…