— Еще чашечку, Пако, и на сей раз очень горячего.
— Кто это, который с Анхеликой? — спросил Рей.
— Один псих, он постоянно пишет на стене: «Анхелика, я тебя по-прежнему ищу».
Видаль подумал: «Покинутый. Он призывает ее с любовью, но без иллюзий».
— Бедняга… — пожалел он психа.
— Бедняга? — повторил хозяин. — Из-за таких вот ангелочков, вроде него, в один прекрасный день прикрывают твой отель.
— Ну уж не прибедняйся! — сказал Рей.
— Рано или поздно наткнешься на шлюху, которая тянет за собой хвост, и тебя вышвырнут отсюда как кролика. Вы там воображаете себе, будто здесь не жизнь, а истинное Перу.
Рей лукаво его перебил:
— Не жалуйся. Если не считать похоронного бюро, какое дело приносит такую прибыль чистоганом, как твое?
— Как ты можешь сравнивать? Им-то разве кто-нибудь досаждает? Тут, знаешь, требуется такая выдержка…
Видаль подумал, что в этом диалоге роли переменились. Покупатель расхваливал товар, продавец хаял. Или оба они забыли, что каждому положено говорить?
— Что ты знаешь о моих трудностях, — спрашивал Рей у своего земляка, — когда в конце месяца надо свести концы с концами? Уж не говоря о проданном в долг и о мелких кражах.
— А ты, что ты знаешь о внезапных налетах? Инспектора, которого ты можешь ублажить сдобной булкой, я не могу умилостивить всей субботней выручкой, уж не говоря о Комиссии Совета старейшин или о плюгавцах из полиции. Знаешь, кому я завидую? Дону Эладио, который сменил таксопарк на гаражи и на транспортировку мяса. Эй, Пако, скоро ли будет кофе?
Они долго и подробно говорили о доне Эладио. Да, эти деловые люди, сказал себе Видаль, не спешат, словно у них нет никаких дел; напротив, ему, неработающему пенсионеру, как-то неловко так попусту терять время. Но, несомненно, ему легче будет сидеть здесь, если он обнаружит что-то любопытное в спектакле, который, видимо, неизбежен; эти двое, двигаясь из исходных позиций, должны же как-то прийти к своим целям: одному надо больше получить, другому — меньше заплатить. По правде сказать, он сидел как на угольях. Вошел Пако и, ставя кофейник на поднос, сказал:
— Если кофе не горяч, виноваты клиенты. Каждую секунду звонок.
— А ты еще жалуешься! — упрекнул Рей.
— Как мне не жаловаться, Леандро? Я всего лишь прошу горяченького кофе.
Дверь приоткрылась, женский голос спросил:
— Можно войти?
Пако подошел к двери посмотреть, кто там.
— Это Туна, — сказал он. — Как поживаешь?
— Как дела? — спросил хозяин.
— Наконец-то явилась, — сказал Рей, украдкой глянув на часы.
У девушки кожа была с медным оттенком, волосы черные, жесткие, лоб низкий, маленькие колючие глаза, выдающиеся скулы, платье на ней было новое, но скромное. Видно было, что она простужена.
— Чашечку кофе, Туна? — спросил хозяин. — Пако постарается и принесет горячий.
— Спасибо, у меня нет времени.
— Нет времени? — с тревогой спросил Рей.
— Ты-то не беспокойся. Я просто говорю, что лишнего времени нет.
Видаль приподнялся со стула; так как их не познакомили, он поздоровался с ней, слегка поклонившись.
— Ладно, если угодно, пойдемте, — предложил хозяин.
Туна достала из сумочки бумажный носовой платок, аккуратно его развернула и звучно высморкалась. Видаль заметил, что она мокрую бумажку зажала в руке и что ногти у нее покрыты темно-красным лаком. Кто она? Посредница? Непохоже.
— Мы идем за тобой, — сказал Рей.
Видаль замыкал шествие. Коридор с номерами — бесконечный ряд дверей болотно-зеленого цвета — выходил к навесу, справа от которого тянулась отгороженная стоянка для автомашин. Хозяин взялся за ручку первой двери.
— Нет, нет, дон Хесус, там занято! — предупредил Пако.
— Номера все одинаковые, — заявил хозяин и отворил вторую дверь.
Туна и Рей вошли, хозяин пригласил зайти Вида-ля, а сам удалился, закрыв дверь. В комнате была широкая кровать с двумя ночными столиками, два стула, большие зеркала. «Я попал в западню», — сказал себе Видаль, но сразу сообразил, что эта мысль нелепа. До каких же пор он, человек уже пожилой, будет в душе ребенком? Хуже того — робким ребенком? Скорее всего, так будет во всех непредвиденных ситуациях и до конца его дней… Тут он заметил, что Рей нежно целует девушке руки.
— Или ты будешь вести себя хорошо, или я уйду, — пригрозила Туна. — Я же тебе сказала, что не могу терять времени.
— Буду паинькой, — покорно сказал Рей.
Он указал Видалю на стул, а сам сел на край кровати. Сидя в позе воспитанного мальчика, он казался очень крупным, очень толстым.