— Послушайте, объясните, что случилось, пусть это и неприятно.
— Нестора убили.
— Что вы сказали?
— То, что вы слышали. На трибуне. Прямо не верится.
— Где совершают бдение? — спросил Видаль и вспомнил шутку Джими, когда он недавно задал тот же вопрос.
— Где бдение будет, я не знаю, но друзья собрались у него дома, у его супруги.
— А сын?
— Ах, об этом не спрашивайте. Верно, бегает, улаживает всякие формальности, это же была насильственная смерть. Я хочу вам сказать, дон Исидро, что я очень огорчен. Я знал, что вы были большими друзьями. Я очень любил Нестора. А теперь мы пойдем.
— Я пойду с вами. Подождете меня? Только накину пончо и пойдем. Кажется, опять похолодало.
Закрывая дверь на ключ, он услышал смех в прихожей. Там стояли Нелида, Антония и Больоло — они внезапно умолкли. Проходя мимо них, он едва кивнул и подумал, что девушки, и даже Больоло, безусловно, понимают и уважают его горе. Это предполагаемое их уважение пробудило в нем чувство, похожее на гордость. Но вскоре, уже на улице, у него возник тревожный вопрос: что может быть общего у Нелиды с Больоло? И еще он подумал, что друг его мертв, а он уже начинает его забывать. На самом-то деле он упрекнул себя несправедливо — в этот момент смерть Нестора, подобно лихорадке, вызывала в нем некое раздвоение личности, меняла в его глазах облик предметов — желтые стены соседних домов давили на него, как тюремная ограда. Вдали он увидел три-четыре костра в ряд, их красное зарево с мелькающими возле них тенями углубляло перспективу улицы. Это зрелище тоже подействовало на него угнетающе.
— Нынче-то день Петра и Павла. Дети и взрослые пляшут у костров.
— Вот уж веселье! — отозвался Видаль. — Они похожи на бесов.
18
Друзья, собравшиеся в столовой в доме Нестора вокруг керосиновой печурки, оживленно разговаривали и курили. На печке стояла кастрюля с водой и листьями эвкалипта. Настенные часы были остановлены на двенадцати. Джими вслух читал газету. При появлении новоприбывших все умолкли. Кто-то кивнул, и Рей печально спросил:
— Ну что тут скажешь?
Видаль заметил, что Аревало в новом костюме. «И перхоти не видно, — подумал он. — Поговорю об этом с Джими. Прямо загадка». Вспомнив о Несторе, спросил:
— Как это было?
— Пока мы еще не знаем подробностей расследования, — торжественно ответил Рей.
— Этот болтун, его сын, не должен был туда идти, — заявил Джими.
— О чем вы говорите? — спросил Данте.
— Вы свидетели, что я сделал все, что мог, чтобы его отговорить, — заявил Рей. — Я назвал его самоубийцей.
— Бедняга думал, что раз он идет с сыном, то ему ничего не грозит, — заметил Аревало.
— Я назвал его самоубийцей, — повторил Рей.
— Бедный парень, — сказал Видаль. — Какой груз на его совести.
— О ком они говорят? — спросил Данте.
— Я назвал его самоубийцей, — ответил невпопад Рей.
В комнату вошел лысый, флегматичный, тучный господин с огромными руками и тихим, мягким голосом. Видалю объяснили, что это родственник Нестора или доньи Рехины. Когда упомянули имя хозяйки, Видаль спросил:
— Где она?
— В своих покоях, — торжественно ответил Рей.
— Могу я пройти к ней поздороваться?
— Не докучай ей, — раздраженно посоветовал Джими. — Ты же ее, в общем-то, никогда не видел.
— Что ты читал? — спросил Видаль. Появились двое молодых людей. Один был высокий, тощий, с прыщеватым лицом. Второй — приземистый, с очень круглой головой и выпученными глазами, которые, казалось, смотрели снизу вверх с плохо скрытым любопытством. Парни поздоровались издали, судорожно кивнув, и уселись на другом конце комнаты. «На самом холодном месте, — подумал Видаль. — Нам, старикам, повезло, мы-то рядом с печуркой. Запах эвкалипта в сочетании с керосином полезен при простуде». И опять вспомнил о Несторе.
— Видишь их? — указал Джими на парней. — Эти два типа мне не нравятся.
— Что ты читал?
— В «Ультимаора» статью о «войне со свиньями».
— Войне со свиньями? — переспросил Видаль.
— Вот и я спрашиваю, — сказал Аревало. — Почему «со свиньями»?
— И я не понимаю почему, — подхватил Рей.
— Да нет, — возразил Аревало. — Я спрашиваю, почему они пишут «со свиньями». У этих щелкоперов нет никакой логики, даже в употреблении слов.
— Достаточно какому-то газетчику что-то ляпнуть, и вся страна будет твердить о войне со свиньями, — рассудил Рей.
— Вовсе нет, — возразил Данте. — Другие называют ее «охотой на сов».