— Сова, по-моему, лучше, — заявил Аревало. — Сова — символ мудрости.
— Но признайтесь, — сказал Джими, обращаясь к Аревало и Рею, — вы двое предпочли бы, чтобы вас называли свиньями.
Все засмеялись. В столовую вошла соседка, неся на подносе чашечки кофе. Она укорила их:
— Ведите себя прилично, сеньоры. Вы забываете, что в доме покойник.
— Его уже привезли? — спросил Видаль.
— Пока еще нет, но это все равно, — ответила женщина. — Кофе хорош?
— Какой ужас, — сказал Данте. — Покойника привезли, а мы как ни в чем не бывало.
Помешивая сахар, Видаль обратился к Джими:
— Послушай, что это за разговор о каких-то совах и свиньях?
— Почем я знаю.
— Спрашиваете, откуда такое название? Говорят, что старые люди, — пояснил Аревало, — эгоисты, жадины, обжоры, неряхи. Настоящие свиньи.
— Пожалуй, это справедливо, — согласился Джими.
— Посмотрим, что ты скажешь, — уколол его Данте, — когда за тебя возьмутся.
— Я не из этой компании, — возразил Джими. — Я не старик. Все меня уверяют, что я в самом расцвете лет.
— То же самое говорят мне, — поспешил вставить Рей.
— Мне уже надоело это слушать, — сказал Данте.
— Ты нам не чета, — с раздражением возразил Джими.
— Недаром эскимосы и лапландцы отвозят стариков в тундру, чтобы они там замерзли насмерть, — сказал Аревало. — Защитить стариков можно только сентиментальными доводами: мол, сколько они для нас сделали, у них тоже есть сердце, они тоже страдают и так далее.
Джими, снова развеселясь, заметил:
— Очень жаль, что молодые этого не знают, а знаем только мы, несчастные. Я думаю, даже активисты комитетов молодежи не знают…
— Беда в том, — сказал большерукий господин, — что они не нуждаются в разумных доводах. Им хватает тех, которые у них есть.
Вошел невысокий, худощавый человечек с острым лицом, напоминающим набалдашник трости.
— Вы знаете, как это случилось? — спросил он.
— Могу сказать вам мое мнение, — не унимался Аревало. — В основе этой войны со стариками в пользу молодежи одни лишь сентиментальные доводы.
— Вам известно, как это случилось? — повторил новоприбывший. — Его, кажется, повалили наземь и затоптали те, кто поднимался и спускался с трибуны.
— Бедный Нестор, эти скоты затоптали его насмерть, — сказал Видаль.
С другого конца столовой высокий парень провозгласил:
— Уже едут!
— Ну, тогда я пойду заниматься своими делами,
— заявил Эладио. — Будем мы здесь присутствовать или не будем, бедняге Нестору уже все равно.
— Вы мне должны, — предупредил друзей Рей.
— Я заказал венок от имени всех.
— Венок твой либо из чистого золота, либо тебя надули, — проворчал Данте, расплачиваясь.
— Не говорил ли я тебе, Исидро, — подмигивая одним глазом, пошутил Джими, — что венки нынче дороги?
19
После стольких лет дружбы он впервые вошел в комнату Нестора. Рассеянно глядя на портреты незнакомых людей, подумал: «Хотя мы о нашей личной жизни не говорили, это не мешало нам быть друзьями». Эта мысль побудила его сформулировать сентенцию: «Нынче все тебе приятели, а друзей нет».
— Боже, как его изуродовали, бедняжку! — ахнула одна из женщин.
Весть о гибели Нестора меньше взволновала Видаля, чем это уменьшительное «бедняжка». «Я плачу, как ребенок, — подумал он. — Или как лицемер. Какой позор».
Он закрыл глаза. Он не хотел, чтобы последним воспоминанием о друге было лицо мертвеца. Собрался было поздороваться с доньей Рехиной, но она оказалась такой отупевшей от горя и дряхлой, что его протянутая рука опустилась. Он вернулся в столовую.
— Могу тебе сообщить, — сказал Аревало, — что этот тощий был на трибуне.
Видаль подошел к прыщавому парню:
— Вы видели, как его убили?
— Видеть, собственно, не видел. Но у меня есть своя версия, подтвержденная очевидцем.
— И это правда, что его затоптали? — спросил Видаль, посмотрев на него с отвращением.
— С чего бы это стали его топтать? Он же сидел на самом верху трибуны… Знаете, как было дело? Игра долго не начиналась, народ заскучал, а тут кто-то предложил: «Скинем какого-нибудь старика на поле». Вторым стариком, которого скинули, и был сеньор Нестор.
— А сын защищал его?
— Если я правильно понял, — сказал большерукий, — кое-кто утверждает, что не защищал. Верно я говорю?
— Точно, — подтвердил юнец и холодно прибавил: — У кого в семье нет стариков? Это никак не компрометирует. Но ведь есть такие, что своих стариков защищают.
Видаль почувствовал, что Джими тронул его локоть. Остролицый спросил: