38
Трое друзей поднялись по парадной лестнице и вошли в вестибюль больницы. В полутьме они издали увидели что-то похожее на лежащую статую, покрытую простыней. Рей приблизился на несколько шагов, чтобы посмотреть.
— Что там? — спросил Данте,
— Старик, — ответил Рей.
— Старик?
— Да, старик на каталке.
— Что он там делает? — не унимался Данте, не двигаясь с места.
— По-моему, умирает, — ответил Рей.
— О, зачем мы живем! — простонал Данте.
— Все мы окончим свои дни в этой или в другой больнице, — патетически заявил Рей. — Лучше привыкать заранее.
— Я устал, — запричитал Данте. — Вы даже не представляете, как я устал. Я чувствую себя совсем старым. Смерть Нестора, нападение на нас в Чакарите без всякой причины, теперь вот Аревало — мне дурно от всего этого. Я боюсь. У меня нет сил это перенести.
Они подошли к окошку для справок в вестибюле.
— Мы хотели бы узнать об одном сеньоре. Его привезли вчера, — сказал Рей в окошко. — Сеньор Аревало.
— Когда он поступил?
— Мне здесь не нравится, — громко заявил Данте.
Видаль подумал: «Бедняга. Если я ему скажу, что мы его здесь оставим, он расплачется».
— Его привезли вчера вечером, — сказал Рей.
— В какую палату?
— Этого мы не знаем, — ответил Видаль. — На него напали, избили.
Тем временем Данте, вытащив челюсть, протирал ее пальцем и принюхивался.
— Что ты делаешь? — спросил Видаль.
— Да вот, болтается она, еда застревает и воняет, — объяснил Данте. — Да у тебя ведь тоже вставная челюсть. Вот увидишь, как это бывает.
— Вы родственники пострадавшего? — спросил господин среднего роста, лысый, с круглой головой, напоминавшей калебасу, в которой вырезают глаза, нос и рот. На нагрудном кармане его халата было вышито синими нитками «Д-р Л. Каделаго».
— Нет, не родственники, — ответил Видаль. — Друзья. Друзья детства.
— Это все равно, — быстро парировал врач. — Идемте вот сюда.
— Скажите, доктор, — спросил Рей, — в каком он состоянии?
Врач остановился. Казалось, что он, поглощенный своими мыслями, смущен вопросом. Теперь уже Данте с нескрываемой тревогой осведомился:
— Ничего плохого не случилось? Лицо врача помрачнело.
— Ничего плохого? Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
— Наш друг Аревало… не умер? — пролепетал Данте.
— Нет, не умер, — заявил врач сурово и печально.
— Он в критическом состоянии? — еле слышно спросил Видаль.
Врач усмехнулся. Друзья приготовились услышать хорошую новость, которая их успокоит.
— Да, в критическом, — подтвердил врач. — Очень слаб.
— Какое несчастье! — огорчился Видаль. Доктор Каделаго снова опечалился и сказал:
— Теперь мы располагаем средствами борьбы с подобными ситуациями.
— Но вы как думаете, доктор, он выживет? — спросил Видаль.
— Что до этого, — пояснил доктор, — то ни один профессионал, сознающий свою ответственность, никогда вам не скажет… — И зловещим голосом прибавил: — Средства контроля над такой ситуацией существуют. Несомненно, существуют.
Видалю внезапно вспомнилось, что он уже где-то встречал доктора Каделаго или кого-то другого, кто усмехался, когда был печален, — или же ему подобная встреча приснилась…
Следуя за врачом, который шел с удрученным видом, они направились к лифту.
— С этим типом не столкуешься, — прошептал Рею Видаль.
— Как мы можем столковаться, если мы в медицине ни бе ни ме? Ты пойми, мы живем в другом мире.
— К счастью.
«Человек идет по жизни с уверенностью, — подумал Видаль, — и даже в разгар войны предполагает, что беда произойдет с другими, но стоит умереть другу или достаточно услышать, что он, возможно, умрет, чтобы все вокруг стало ирреальным». Общий вид всего изменился, как в театре, когда осветитель поворачивает стеклянный разноцветный диск перед источником света. Сам доктор Каделаго, разлад между выражением его лица и его словами, его круглая голова вроде пустой тыквы, в которую вставляют зажженную свечу, чтобы ночью пугать ребятишек, казались чем-то фантасмагорическим. Видаль чувствовал, что он погружается в кошмар, вернее, пребывает в кошмаре. «Но ведь существует Нелида», — сказал он себе и сразу ободрился. Но тут же спохватился: «Впрочем, это еще неизвестно».