В последние годы часок отдыха заметно его освежал. Видаль вспоминал времена, когда он, бывало, вставал в дурном настроении, со смутным недовольством. А теперь после сиесты он чувствовал себя помолодевшим, как после бритья. Зато ночи ждал со страхом: поспишь несколько часов и просыпаешься — дурная привычка, а там уж и бессонница с печальными мыслями.
Проспал он с полчаса. А ставя согреть воду для мате, подумал, что жизнь человека, как она ни коротка, вмещает жизнь двух, а то и трех разных людей; в том, что касается мате, он когда-то был человеком, любившим только горький мате, потом стал человеком вовсе от него отказавшимся, потому что мате ему вредил, а теперь он стал ярым приверженцем сладкого мате. Только принялся он за первый мате, как пришел Джими. Что и говорить, от холода лицо Джими с острым носом и усиками еще больше смахивало на лисью мордочку. О Джими, у которого ум сочетался с почти звериной интуицией, шла слава, что он обычно приходит в гости, когда его друзья садятся за стол. Джими решительно схватил правой рукой булочку грубого помола, а левой прикрыл рогалики. Видалю стало досадно, но лишь на миг — он тут же утешил себя мыслью, что такие покупки, сделанные в некоем порыве ребяческого желания отсрочить момент капитуляции, приводили обычно ко всяким неприятностям для его пищеварения.
Отсосав пенку мате — что всегда было знаком вежливости, а теперь стало предосторожностью, — Видаль, наливая другу напиток, спросил:
— Где совершают бдение?
— Над кем? — спросил Джими, как бы не понимая.
Вид у него был не столько недоумевающий, сколько озабоченный, какой бывает у играющих в труко. Видаль, не теряя терпения, пояснил:
— Над газетчиком.
— Веселенькая тема!
— Но ты подумай, как его убили! Существует же долг солидарности.
— Лучше не привлекать к себе внимания.
— А долг солидарности?
— Это дело второстепенное.
— А что же первостепенное? — спросил Видаль с легким раздражением.
— Что первостепенное? Да у тебя какая-то мания присутствовать на всех бдениях и похоронах! В известном возрасте люди готовы учредить клуб на кладбище.
— Хочешь, я тебе кое-что скажу? Я сбежал от Губерманов, чтобы не быть на похоронах.
— Это ничего не доказывает. Тебе, наверно, захотелось вздремнуть.
Видаль промолчал. Притворяться перед Джими было бессмысленно, и он, хлопнув друга по плечу, сказал:
— Признаться тебе? Нынче утром я проснулся оттого, что мне не терпелось узнать, где совершается бдение.
— Нетерпение — это особь статья, — неумолимо отметил Джими.
— Особь статья?
— Нетерпение и раздражительность — они всегда при нас. Не веришь, подумай об этой войне.
— Какой войне?
Но Джими, будто он еще и оглох, опять начал:
— В известном возрасте…
— От этих слов меня уже тошнит, — предупредил его Видаль.
— Меня тоже. Однако я не отрицаю, что в известном возрасте у нас слабеет самоконтроль.
— Какой еще самоконтроль?
Джими, не слушая его, продолжал:
— Как и все остальное, он тоже изнашивается, слабеет, перестаешь сдерживать себя. Доказательство? Что бы и где бы ни случилось, первыми туда являются старики.
— Нет, это немыслимо! — с удивлением воскликнул Видаль. — Я ведь еще не старик, а и меня туда же.
— В итоге — прескверное сочетание: нетерпение и замедленные реакции. Неудивительно, что нас не любят.
— Кто нас не любит?
— Какие у тебя отношения с сыном? — вместо ответа спросил Джими.
— Прекрасные, — ответил Видаль. — Почему ты спрашиваешь?
— Лучше всех устроился Нестор. Они с сыном — как братья.
Услышав эту фразу, Видаль стал развивать свою любимую теорию. Сформулировав первое правило: 25
«Надо соблюдать дистанцию, она создает атмосферу честной игры» (слова эти в данном случае не получили привычного для него одобрения Джими), он был рад поводу блеснуть способностью рассуждать и излагать мысли, испытанной в различных ситуациях, но вдруг спохватился — и тут же себя успокоил, — что, возможно, он уже высказывал Джими те же соображения теми же словами.
— По закону природы, — заключил он с чувством, — мы, родители, уходим раньше…
— В котором часу возвращается твой сын? — бесцеремонно перебил его Джими.
— Наверно, сейчас придет, — ответил Видаль, не подавая вида, что задет.
— Вот и я уйду раньше, чтобы он меня не увидел, — сказал Джими.