«Странно, грамоты обычно вручают торжественно. И почему эта женщина такая злая, будто мне досталась то, на что она рассчитывала сама», – недоуменно пожимая плечами, размышляла Галя, энергично шагая по пыльной проселочной дороге. Но вникать в причину чужих эмоций ей не хотелось. (Только несколькими годами позже в случайной беседе она узнала, что элитная школа (как ее называли за глаза) в последней всесоюзной олимпиаде не заработала ни одной грамоты. А тут, видите ли, какая-то безвестная девчонка-выскочка из сельской школы получила право на льготы при поступлении в главный вуз страны! Можно сказать, что был затронут престиж городской школы. Хотя, какая она городская? Поселковая. Статус ей почему-то такой дали.) Вот уж о чем не думала Галя, так это о престиже чужой школы и о собственной гордости. Ей даже было немного неловко, что ее подруга Валя – как ей казалось, более «сильная» в науках – обойдена наградой. Именно это и пыталась она объяснить заведующей РОНО, когда та грубо выпроваживала ее из кабинета.
Наступил день отъезда. Галя впервые покидала пределы области, да еще не куда-либо отправлялась – в Москву! В душе восторг и надежда. Друзья рядом. В сумке вареная курица, хлеб, помидоры. В чемодане теплая одежда на случай плохой погоды и новенький ситцевый сарафанчик, сшитый ею накануне отъезда.
За окном замелькали города и села...
Москва Галю сразу ошеломила. Суета на вокзале вызвала смятение и робость перед огромным городом. Некогда ей было все изучать и переваривать. Она чувствовала себя слепым новорожденным котенком. А тут еще жара разморила. И ведь не сбегаешь к колодцу, что стоит у самой хаты, чтобы водички попить. Пристроилась в очередь к автомату с газировкой, так ее сразу грубо оттеснили в сторону. Пошла к другому. Там народу была уйма, а очередь не двигалась. Оказалось, что вода закончилась. «А тогда чего стояли, не расходились те, кто впереди? Делать им нечего? Дурой меня выставили», – злилась Галя.
Вернулась к друзьям смущенная, растерянная, с виновато-вымученной улыбкой. Потом надо было идти на трамвайную остановку. А она трамвай от троллейбуса не отличила, потому что никогда их не видела. У прохожих постеснялась спрашивать, чтобы не подумали, что из психушки сбежала. И все же вспомнила, что в учебнике по физике про рельсы говорилось. Еще в автобус без очереди влетела. Пассажиры смотрели на нее молча, осуждающе. И она, сгорая от стыда, забилась в угол задней площадки. Не выходить же «против течения»! И в метро на эскалаторе цеплялась за ребят, как самая последняя «деревня», тормозила движение попутчиков, суетилась на ступеньках, выпрыгивала с них, будто дикая коза из кустов. Сама себе была противна...
Гале казалось, что взоры всех людей обращены на нее, такую глупую и невоспитанную, что она вызывает презрительное, насмешливое сочувствие. В действительности, как она поняла позже, до нее никому дела не было. Может, и скользнула по ней взглядом какая-нибудь беспечная городская школьница или безразличный прыщавый юнец, так и то лишь для того, чтобы тут же забыть, движением ресниц смахнуть запечатленное на сетчатке, но не занесенное в базу данных своего еще недостаточно развитого мозга. «Ах, взмах ресниц, как кисти взмах волшебной…»
А в деревне расторопной считалась. Что поделаешь! Первый раз «в первый класс». Намаялась, напозорилась, пока добралась до величественного главного здания университета. Тут впервые увидела телефоны, лифты, огромные холлы, залы. Голова кругом пошла от всего этого великолепия!
Очередь на сдачу документов в приемную комиссию и получение талона на жилье длинной извилистой змеей растянулась на весь внутренний двор. Молодые люди, молча и терпеливо стояли, выстроившись в затылок друг к другу, и только изредка наклонялись, чтобы переставить чемодан или сумку. Было уже темно, когда Галя в толпе таких же, как она, невезучих девчонок и мальчишек, без талона оказалась в одной из рекреаций семнадцатого этажа. Она вдруг ощутила себя в чужом городе и в этом огромном здании-муравейнике одинокой, никому не нужной и глубоко несчастной. Сердце сжало обостренное чувство оторванности от семьи. Слезы хлынули из глаз. Девочки бросились ее утешать:
– Ну что ты, ночь перекантуешься, а завтра и до тебя очередь дойдет. Нельзя пасовать перед трудностями.
– Я первый раз из дому, – сквозь бурный поток всхлипываний произнесла Галя, горбясь на чемодане и прижимая голову к коленям.