7.00 веч.
18 марта
"Такой чудак - этот Ерофеев. Вечно что-то читает, читает... Пьет охуительно". Николай А.
"Молчит-молчит, целыми сутками молчит, а потом сразу что-то нападет на него, - так и не узнаешь: хохочет, как жеребец, матом ругается, девок щупает. И вечно это свою "Не искушай" поет". Аграфена З.
"А денег ему не давай - это ведь такой пропойца!" Мария С.
"Знаешь что - я сам чудак, много чудаков видел, но такого чудака первый раз встречаю". Анатолий П.
"А что Венька скажет?! Да ничего он не скажет. Опять будет под окном Абрамова петь:
Избавь твою Caг'y от пытки напг'асной! Взгляни еще г'аз на меня, Мой ангел пг'екг'асный!" Александр С. "Ну, уж если Ерофеев скажет что-нибудь такое - так вся абрамовская бригада за пупки хватается". Геннадий С.
"Грамотный человек... О политике так умно рассуждает - его никак и не переспоришь. Не знаю, за что его выгнали из института... За пьянство, наверное". Геннадий С.
"Да-а-а, что пьет, так это пье-о-от". Иван А.
"Черт его знает, что у него на уме. Темный человек... непонятный. Уж из человеческой шкуры хочет вылезти... все у него поперек, все не так..." Анна С.
"Венька, признайся, что ты иностранный агент. Я же вижу". Анна Б.
"А тюрьмы ему не миновать". Владимир А.
20 марта
- Послушай, ну вот что тебе нужно, - ну тебе сейчас девятнадцатый год, предположим. Будет тебе девятнадцать - будешь увиваться за девками. В 26 лет женишься, отработаешь век свой на пользу государства, воспитаешь детей... Ну, и умрешь тихонечко без копейки в кармане. - И неужели ты считаешь это образцовой жизнью? - Ннуу... образцовой - не образцовой, по крайней мере, все так живут. И ты проживешь точно так же. - Извиняюсь, сударыня, если бы я знал, что у меня в перспективах - обычная человеческая жизнь, я бы давно отравился или повесился. - Давно надо бы. - Да, конечно. Однако же я все-таки живу. Ну, а вот ты, Анечка, тебе девятнадцать лет - мне все-таки интересно знать, что у тебя сейчас в голове. - Как это так? Ннну... вот сейчас, например, думаю, скоро ли пять часов, хочу вот себе платье купить, на танцы сегодня пойти. - И все? - Нет, почему... а вообще-то, для какого черта это тебе надо знать? Что это ты экзаменуешь меня, как английский шпион? - О боже мой! Если бы я был английским шпионом, милая, меня бы совсем не интересовал образ мыслей рядовой пролетарской девки. - Так а для чего же тебе это все надо? - Ттак просто... противно мне что-то смотреть на вас, господа пролетарии... Пошло вы все живете... - Э-э-эх... "противно ему смотреть"! да ты бы сначала на себя посмотрел, как ты живешь, ты же как первобытный человек живешь - одеваешься черт знает как, на танцах никогда не бываешь, в кино не ходишь... я бы давно подохла с тоски. - Да, я тебе слишком сочувствую... Остаться тебе одной - значит действительно "подыхать с тоски". По крайней мере, известно, что человек мало-мальски умный, оставшись вне общества, бывает все-таки наедине со своими мыслями. Вам же, госпожа пролетарка, поневоле приходится тяготиться полным одиночеством. - Я ннничего не понимаю, что ты за чепуху порешь... - Ну и слава богу... Мне даже приятно сознавать, что человек со средним образованием не может понять самых простых вещей... - А что ты мне тыкаешь образованием!? Я, может, больше тебя в жизни разбираюсь... И не "может", а точно... - Охотно тебе верю, Аничка... Ты видела гораздо больше меня; можно дожить до семидесяти лет и увидеть еще больше - и в довершение всего вздохнуть: "мда, тяжелая эта жизнь". Да чоррт побери, это все равно что объехать целый свет, накопить громадное количество впечатлений, вернее - иметь возможность их накопить, - и по возвращении сказать только: "мда, а земля все-таки круглая", когда это давно всем известно! - Ну вот, опять ты ерунду понес, ты же совершенно не знаешь ничего, и знать ничего не хочешь... книжками только интересуешься... - Постойте, а чем же вы интересуетесь еще, кроме вот только что перечисленных вещей? - Хотя бы своей жизнью интересуюсь... Сидишь вот без копейки - так поневоле будешь думать о своей жизни... и смеяться над такими вот дураками, которым все равно... - Позвольте, позвольте, Бабенко, - вы жалуетесь на материальную необеспеченность, - и я вам вполне сочувствую - вам необходимо, предположим, заработать десять рублей в день. Чтобы заработать эти деньги, товарищ Бабенко, вам надо ежедневно нагрузить на машину, сгрузить и уложить в штабеля тринадцать тысяч штук кирпичей - это почти 25 тонн! Теперь представьте себе, Бабенко, что десяти рублей вам хватит только на хлеб и соевые бобы. Если вы не хотите разгуливать по столице голой и иметь к тому же катарр желудка, нагрузите 75 тонн... - Э-э-эх... - Постойте, постойте. Вы скажете, товарищ Бабенко, - я не лошадь! Вам ответят таким же тоном - ах! если вы не лошадь, - вкушайте соевые бобы и страдайте катарром желудка! Как видите - все в пределах законности! - Ну, и к чему ты все это? - Гм... минутку терпения! Теперь... у вас, конечно, возникает вопрос: кто же виноват в том, что мне приходится выполнять лошадиную работу - только чтобы обеспечить себя черным хлебом? Ведь, надеюсь, не Абрамов, который получает указания от Зеленова, не Зеленов, который полностью подчиняется Суворову... ну... и так далее... Одним словом, в розысках виновного, вы доберетесь до государственного аппарата. А разве вы имеете что-нибудь против Советской Власти? Вы ведь только сейчас осуждали мою антисоветскость и потому вы совершенно лояльны. Ттта-ак. Но, может быть, вы только внешне боитесь высказываться против Советской Власти, а внутренне вы готовы ее низвергнуть - в таком случае вы, товарищ Бабенко, выражаете идеологию буржуазного класса, ибо, как явствует из статьи Владимира Ильича Ленина "Партийная организация и партийная литература", "тот, кто сегодня идет не с нами, тот против нас"! Вы доверяете Ленину, товарищ Бабенко? - Слишком. - Гм... Прекрасно. Но ведь вы, кажется, не питаете особой любви к буржуазному миру - 5 минут назад вы говорили: "Живешь вот, как в Америке!" Вероятно, ваше мнение об Америке совершенно искреннее. Лев Толстой сказал как-то: "Женщины всегда искренни своим телом"... Вы телом искренни, товарищ Бабенко? - Угу. - Чудненько. Отсюда следует, что вы ни внешне, ни внутренне ничего не имеете против Советской Власти - и все-таки выражаете недовольство своим существованием! Вы без ума от Никиты Хрущева - и тем не менее вам хочется кушать, видите ли! - Шпион... - Вот именно! Далее - вы, вероятно, полагаете, что государство внемлет вашим стенаниям и осыпет вас благодеяниями за ваш непосильный труд... Следует напомнить - руководство нашего треста обращалось с петицией к строительному министерству - однако министерство отказалось повысить расценки! Вам остается только одно - вдохновляться тем, что ваши потомки будут полностью удовлетворять свои потребности. Они возблагодарят вас, товарищ Бабенко! - А мне - срать на потомство. - Гм... Наконец-то слышу "глас пролетария"! Чудненько!.. Чудненько!.. Так - чоррт побери!! - Аничка, - неужели же блекнуть вашим дивным формам?! Плюньте на... - Бро-ось! - Плюньте на слезы и христианское смирение! К вашим услугам - Белорусский вокзал! Взбунтуйтесь против человеческой морали! Ведь убивают же, грабят, валяются в канавах люди! И умные люди! А что же? Ведь и у вас нет другого выхода! Ложитесь в прохладу вокзального сквера, обнажайте свои пышные перси, зазывайте клиентов, чоррт побери! - Перестань... Венька! - "О, кто бы ты ни был, прохожий, пади на грудь мою! Отумань разум мой! Исцелуй меня всю! О, сжимай меня в страстных объятиях"! (Ведь не жрать же мне соевые бобы, в конце концов!) Раствори меня в себе, о прохожий! Я утопаю в... целуй меня! Еще! Еще! Один рубль! Два рубля! Три! Пачка маргарина! Полкило колбасы! Ах! - Ха-ха-ха-ха! Нет, Венька, ты просто гений! Только я не понимаю, почему тебе все - смешно! - То есть, как это - смешно? В материальной необеспеченности я просто не вижу никакой трагедии... Ну, а если для тебя это трагедия, так... - Не понимаю, что ты за человек!