Второй год
Сентябрь Птицы летят на юг и я туда же... Возвращаюсь. Дома хорошо, но, во-первых, учёба, а во-вторых, я обещала. Вот приеду, и расстанемся по-человечески, говорить надо глаза в глаза, по телефону было бы нечестно. Оказывается, что живём мы уже не в малюсенькой времянке, а вполне себе в квартире. Ты снял её для нас, для меня. Потому что не мог больше видеть, как я мучаюсь с дымной печкой и таскаю воду. Всё-таки учёба - главное. С гордостью показываешь кропотливо обставленные хоромы, рассказываешь, как тяжело тебе всё это далось, но ты старался, потому что любишь и знал, что я не брошу в трудный момент, как другие... Язык не поворачивается произнести заготовленную речь, ты словно на подъёме, а я подрежу крылья? Не могу... Да и, может быть, в самом деле всё не так уж плохо? Новое жильё, новая жизнь, новый ты. Простить, забыть обиды и начать с чистого листа... Октябрь Брожу одна среди пустых улиц. Только так я хоть ненадолго выворачиваюсь из-под неумолимого пресса, остаюсь наедине со своими мыслями, а не обдумываю и примеряю на себя вкладываемые тобой идеи. Нет, мы не расстанемся, похоже, никогда. Ты не дашь мне уйти, как бы я не пыжилась и что бы там не решала. Я даже не могу чётко сформулировать, что именно меня не устраивает. Живём, как все, не хуже и не лучше. Ссоримся, миримся... в какой семье этого нет? На что жаловаться? Что ты угнетаешь? Подавляешь? Пытаешься вылепить из меня что-то своё? Звучит бредово и бездоказательно. Свободный человек не на цепи и не под замком. А самое страшное, что я и сама теперь невольно меряю себя твоими стандартами, соглашаюсь с любым бредом лишь бы не переживать очередной скандал и... привыкаю. Ноябрь На днях позвонила Юля, попросила на недельку приютить. Как ни странно, некоторыми подругами я обзавелась и без твоего участия. Незнакомый человек тебя настораживает, но ты всё же согласен. Ведь завтра я еду к отцу на день рождения, планирую немного погостить, должен же кто-то в моё отсутствие жарить котлеты и слушать «умное и вечное». Надеюсь, всё будет мирно. У Юльки лёгкий характер, но чрезвычайно прямой, что думает, то и говорит, причём сразу. Ну, и ещё она сидела... Хотя по ней не скажешь: внешность, речь, манеры - как у пушкинской гимназистки. Гармоничная, светлая личность, не ожесточилась, не озлобилась. Всего пару дней меня нет, а ты уже ворчишь и жалуешься: - Лентяйка она и грязнуля, на работе, видите ли, устаёт... чужую чашку в раковине не помоет, литература ей не интересна! Пришла - под душ, поела и спать. Быдло! Я ещё долго потом смеюсь, переваривая возмущённый рассказ. Представляю, как ты ночью растолкал Юльку после дежурства и принялся читать стихи. Ну, просто потому что накрыло вдохновение, у тебя такое бывает. А она взяла и не оценила... Попросила выйти, да ещё дверь в свою комнату стулом подпёрла, чтоб твой творческий порыв не повторился. *** Не обошлось... Взяв с утра трубку, чуть не роняю телефон: - Выгони её! Выгони! - хрипишь и через слово материшься. Оказывается, вчера ты привёл домой какого-то «очень важного человека», и вы с ним, конечно же, напились, исключительно в деловых целях. Врубили музыку, горланили песни... А потом с работы вернулась Юлька, стойко выждала до одиннадцати вечера и решила лечь спать, предварительно попросив, убавить громкость. Твой новый друг послал её очень длинно и витиевато... Никто из вас не ожидал, что это хрупкое создание, подойдя к столу, молча разобьёт недопитую бутылку водки о голову «очень важного человека», а потом спустит с лестницы пошатывающееся оглушённое тело. Ты попробовал выставить её следом, но и это отчего-то не вышло. Юлька в своём репертуаре: - Не ты приглашал, не тебе и выгонять. Я становлюсь между двух огней: не хочу подводить её и ссориться с тобой. *** Юля ушла сама. Она всё понимает, не хочет осложнять мне жизнь. Ты теперь категорически против нашего общения. Такая подруга не нужна! Ещё плохому научит... *** Изворачиваюсь, абсолютно не чувствуя себя виноватой. Юлька осела поблизости, она как отдушина. Ты мнителен и скрупулёзен, но слишком невысокого мнения об умственных способностях особей женского пола, чтоб просчитать наши встречи. Теперь кроме твоего есть ещё альтернативное мнение, свежий взгляд. Понемногу отхожу от состояния зомби. - До сих пор любишь? - не смотря на ваш конфликт, Юлька беспристрастна, не поливает грязью, не вопит, что нужно бежать. Её интересует, чего хочу я. - Не знаю... - медленно выдаю, покопавшись в себе. - Столько всего было... и хорошего, и плохого... Как понять? - А представь, что его нет. Умер, пропал, испарился... Что ты чувствуешь? - Ничего, - не веря сама себе, выдаю поражённо. - Ровная линия на кардиограмме... - Ну, вот и ответ, - пожимает плечами она. - Пациент мёртв. *** Лежу рядом в постели, смотрю, как ты спишь, и мысли совсем не романтичны. Самоубийственные настроения отпустили, и подумалось: «А почему собственно я?» У меня есть те, кто любит, есть, ради кого жить. А кому нужен ты? Собутыльникам? Матери, которая тебя боится? Ты портишь всё, к чему прикасаешься, опошляешь, топчешь не глядя... Так зачем ты есть? Снова и снова прогоняю в голове логическую цепочку, пытаясь найти в ней изъян, пытаясь остановиться. И не нахожу. В комнате жарко, раскидываешься на спине, стягиваешь одеяло, запрокидываешь голову. Цепляюсь взглядом за большую перьевую подушку. А смогла бы я тебя придушить? Ну, так, чисто теоритически. Трезвого... не знаю, пьяного... запросто. Конечно, этого не будет, но игра понравилась, и я засыпаю, продолжая придирчиво перебирать варианты, куда бы деть труп. Декабрь Дожила до сессии, завтра экзамен. Хорошо, что выучила заранее, потому что повторять сейчас уже невозможно. В самом разгаре то, что ты называешь «новогодней вечеринкой». По квартире снуёт толпа малознакомых людей, грохочет музыка и бьётся посуда. За пять часов веселья, танцев и конкурсов съедено уже всё, что выставлялось на стол, и подгулявший народ ищет пропитание самостоятельно, беззастенчиво потроша шкафы и холодильник. Ты никого не ограничиваешь, лишь бы твоё гостеприимство потом вспоминали с восторгом. Такой радушный хозяин. Пусть будут, как дома! Твои знакомые рады стараться: курят прямо возле телевизора, втыкая бычки в плошки с цветами, уединяются с подругами в туалете, некоторые храпят под обвешанной презервативами ёлкой. Ты решил, что такие украшения вместо игрушек - очень свежо и креативно. В четвёртый раз за вечер мою посуду. Мои функции здесь просты: принеси, унеси, подай и улыбайся, улыбайся! Ты подходишь сзади и обнимаешь за плечи. - Устала? - в голосе неподдельная мягкость, беспокойство, и я решаюсь. - Третий час ночи... спать хочется, - поворачиваюсь и висну у тебя на шее, прижимаюсь к груди, - может, проводишь их? На сегодня хватит... Просительный тон и ласка не помогают. Раздражённо скидываешь с себя мои руки, цедишь сквозь зубы: - Ишь ты... разбежалась. Всё по-твоему должно быть, да? Я лучше тебя выгоню, чем их. Поняла? Бурча ещё что-то нечленораздельное, начинаешь одеваться: в доме кончилось спиртное, надо сбегать до круглосуточного супермаркета. Мне ты настоятельно советуешь прибраться и не портить гостям праздник. Заторможено прохожу в комнату и прилипаю к косяку, оглядывая собравшихся. Разве это гости? Это свиньи. В сигаретном дыму, хоть топор вешай, в ковёр втоптаны остатки еды, под ногами фантики и огрызки. Интересно, у себя дома они тоже кидают мусор на пол? Грязная посуда составлена под стол, чтоб освободить ещё одно место для танцев, на занавесках - кетчуп и следы пальцев. И кто-то вытер лужу в прихожей моей шёлковой блузкой, видимо, не найдя ничего более подходящего. Меня начинает потряхивать от злости. Ладно, мой любимый, мой родной, похоже и, правда, не совсем здоровый человек, но эти-то?! Все без диагнозов, вменяемые! Вырубаю музыку и праздничную иллюминацию. - Вечеринка окончена. Все на выход. На меня смотрят удивлённо, словно пылесос заговорил, и потихоньку оглядываются друг на друга и наведённый беспорядок. Повисает неловкая тишина, в которой народ начинает незаметно утекать из квартиры, периодически делая робкие попытки то отнести грязные тарелки на кухню, то собрать бутылки, то запоздало поинтересоваться здоровьем и завести светскую беседу. На нервной почве меня лихорадит, кровь с удвоенной скоростью циркулирует по телу, щекам горячо. Застенчивая девочка - первокурсница долго подбирает слова и мнётся в коридоре, пытаясь извиниться то ли за всех сразу, то ли за старшего брата, облевавшего пол в ванной. - Ты отлично выглядишь! - самоотверженно заверяет она. - Даже лучше, чем до больницы! Будто вся изнутри светишься... Закрываю дверь за последним гостем и мрачно усмехаюсь. Нет, моя хорошая, я не свечусь. Я горю. Спустя минут десять в квартиру влетаешь ты, взвинченный и запыхавшийся, видимо, успел пересечься с кем-то на лестнице. - Что ты сделала?! - угрожающе шипишь, севшим от ярости голосом. - Что ты о себе возомнила?! Ты - пустое место! Запомни! Ты - никто и звать никак! Пакет с водкой летит в стену, разбивается рядом со мной с оглушительным лязгом, осыпает мокрыми осколками. Я, как всегда, собираюсь отмолчаться и переждать. Перед глазами оживают картины из твоих воспоминаний: пьяный дебошир, крушащий всё на своём п