Потом чтение благодарственных адресов первыми учениками из кончивших, пение песни, сочиненной остающимися в Семинарии в прощание выходящим из нее, и, наконец, прощальная песнь сих последних. Акт начат и окончен пением молитвы.
Начальник Семинарии, господин Сенума, пригласил всех гостей в столовую, где приготовлен был чай и печенье. Всех гостей было тридцать; с кончившими курс десятью, которые тоже были приглашены на чай, — сорок; на печенье Никанор взял от меня по 12 сен на человека. Ученикам на «симбокквай» сегодня вечером я еще вчера (по их просьбе «дать побольше») дал 7 ен.
Возвращаясь с угощения, весьма довольный всем происшед-шим, я и не воображал, что мне готовится сейчас же большая неприятность. Вслед за мной пришли в мою комнату двое из кончивших семинаристов — П. Иосида и К. Мори. Посадил их и спрашиваю: «Что скажут?» Мори говорит:
— Мы пришли сказать, что отправляемся в Россию.
— Зачем?
— Поступить в Академию.
— Какие же у вас средства на то?
— Я уже взял заграничный паспорт, платье тоже справил.
— А в Академию как поступите?
— Один человек обещал мне постараться об этом.
— Кто такой?
— Не могу сказать.
— А вы как? — обращаюсь к Иосида.
— Мне родные дают на дорогу.
— А в Петербурге как будете жить?
— Буду работать: наймусь в повара или в слуги.
— Это фантазия; чтобы быть поваром, надо знать поварское искусство, чего у вас нет; даже и место слуги нелегко найдете в Петербурге, но как же вы будете при этом учиться?
— Как-нибудь буду.
С полчаса проговорил с ними, стараясь образумить, — к стене горох! Сказал в заключение, что «моего позволения им нет», что «хлопотать о приеме их в Академию не буду» (это было бы несправедливостью: если бы посылать в Академию, то следовало бы послать первых из окончивших), что они обрекают себя на большие бедствия, а Церковь на потерю их службы, хотя они и уверяют, что будут потом служить Церкви.
Призвал потом И. А. Сенума и поручил ему уговаривать их бросить их фантастическое предприятие. В Семинарии, кстати, еще были все учителя — кандидаты Академии; они призвали Иосида и Мори, и все вместе целый час уговаривали их оставить их намерение, представляя, что в Академию их не примут без представления и прошения отсюда, что они обрекают себя на бес-полезные бедствия и подобное. Ничто не подействовало.
Так-то надежны японцы! Семь лет забот, любви, расходов, на-дежд — все легкий клочок дыма! А ведь какими надежными ка-зались! Особенно Иосида, всегда являвший себя благочестивым. Мори тоже, как сын священника, по завещанию отца, должен был служить Церкви, хотя и плох по своему заносчивому характеру. Есть кто-то смущающий их; кто бы это?
В три часа приходили за последним благословением двенадцать выпускных воспитанниц Женской школы. Побеседовал с ними и благословил иконами: Божией Матери, Ангела-Храните- ля и великомученицы Варвары; дал также фототипии внешнего и внутреннего вида Собора.