6 (19) октября 1905. Четверг
Из Французского Посольства дали знать мне по телефону, что «Министерство иностранных дел разрешает мне отправиться к военнопленным, но чтобы за два или три дня раньше отправления уведомить Министерство, когда и в какие места я намерен отправиться». Потом был Mr. Andre и сказал о том же. К сожалению, до конца этого месяца я никак не могу оставить Миссию, — нужно рассылать жалованье служащим Церкви за ноябрь и декабрь, что без меня не может быть сделано. С наступлением ноября по новому стилю, если не поздно будет, посещу несколько мест. Неудобно теперь оставить Миссию и потому, что надо рассылать деньги, жертвованные из России на нужды военнопленных, в разные места на теплое платье готовящимся к отъезду больным, раненым и бедным из военнопленных, каковых денег у меня на руках еще больше 36 тысяч ен, не говорю уже о том, что каждый день нужно отвечать на пачку самых разнообразных писем; особенно нельзя оставить без ответов писем с пожертвованиями на Миссию, на иконы в память пребывания в Японии военнопленных и на разное другое.
8 (21) октября 1905. Суббота
Так как Императорский манифест о заключении мира на этой неделе обнародован, то нет причины нам более совершать Во-
13 (26) октября 1905. Четверг
Военнопленный порт-артурец Павел Петрович Хаулин из Хаматера прислал еще картину своей работы, «Воскрешение Лазаря», превосходно написанную, достойную стоять в Соборе, как и прежняя. Просится он еще поработать для Собора, в ответ на что я послал ему предложение остаться здесь после плена, чтобы расписать Собор. Не знаю только, можно ли это ему, — из запасных ли служащих он.
16 (29) октября 1905. Воскресенье
Два жандарма, жившие в Миссии для охранения ее с самого начала войны, сегодня взяты из Миссии за ненадобностью больше их охраны. Я поблагодарил офицера, приходившего снять их с этого поста, дал по фотографической карточке ему и двум прощавшимся жандармам, больше, к сожалению, ничем не могу выразить им своей благодарности; а они очень заслуживают ее: Миссия все время войны полицейскими и ими так хорошо была охранена, что нигде ни одного стекла не было разбито, не говоря уже о каком-либо большем повреждении.
17 (30) октября 1905. Понедельник
Послал о. Сергию Судзуки в Мацуяма 15 рекомендательных писем в Россию, начиная с Одессы до Петербурга, 100 рублей на дорогу и расходы между Одессой и Петербургом, 40 ен на теплое платье и 20 ен на гостиницы в России. Будет сопровождать больных и калек из военнопленных на судне до Одессы, если только они будут отправлены этим путем, если же нет, то все мое снабжение о. Сергию бесполезно и он возвратит мне его назад. А хотелось бы наградить его удовольствием путешествия по России, — стоит, — много потрудился для пленных.
20 октября (2 ноября) 1905. Четверг
Приехали комиссары принимать наших военнопленных и отвозить их в Россию: генерал-лейтенант Владимир Никол. Данилов, подполковник Андрей Андреевич Веселовский и проч., всего 6 человек. Данилов и Владимир Владимирович Мекк были перед вечером у меня. Оказывается, что все военнопленные будут отправлены во Владивосток, больные и калеки тоже. Будут перевозить их на судах нашего Добровольного флота, которых 6 для того, и на каждом могут поместиться 2500 человек. Начнут перевозить с севера, с посадкой на суда в Йокохаме, потом в Кобе, Нагасаки.
Вечером, по приглашению от Французского Посланника, я был на обеде у него, в компании со всеми нашими комиссарами и членами французского посольства.
24 октября (6 ноября) 1905. Понедельник
Были военнопленные из Сидзуока: полковник Николай Иванович Мерчанский, 65-летний старик, и другие офицеры. Мерчан- ский заплакал, вошедши, так настрадался, бедный, потерявший единственного сына в эту войну. Между прочим, видно из разговоров с офицерами, что многие из них не теряли праздно время в плену, а занимались кто чем мог, иные — изучением японского языка. Сегодня удивил меня один из них, остался после всех и говорит:
— У меня есть просьба к вам.
— К вашим услугам. Какая?
— Поговорите со мной пять минут по-японски.
— Нет ничего легче. — И начинаю говорить совершенно так, как говорю с японцами, нисколько не замедляя речи и не подбирая легкие слова и фразы. Офицер все понимает и на все отвечает почти так же свободно, как говорят японцы. Подивился я способности и прилежанию. Собирается потом приехать в Японию, чтобы окончательно изучить язык и страну. Невольно подумалось: вот миссионера бы сюда, такого способного и прилежного. Но куда! Духовенство русское бесплодно родить даже одного.